святым давалась мудрость, иным— прозрение в пути Божии и умение их

воплотить в жизнь, давались с такой крепостью и таким смирением, потому что

крепость Божия и смирение человеческое нераздельно связаны. Смирение нам

представляется почти всегда как самоуничижение, как состояние, в котором мы

находимся, когда о себе говорим дурное, зная, однако, что это не так. На самом

деле смирение— состояние человека, когда он до конца про себя забыл и

отдал себя в руку Божию. Западные слова, переводимые как «смирение», происходят

от латинского корня humus, означающего плодотворную землю125. Смиренный человек подобен плодотворной

почве. О почве никто не вспоминает: по ней ходят, и она безмолвствует, на землю

бросают все— и семя, которое принесет плод, и все ненужное— и она

не оскверняется, а приносит плод. И она лежит перед лицом неба и под ногами

людей, безмолвная, отданная, открытая и плодотворная. Сила Божия совершается

именно в таком смирении, о таком смирении, я думаю, говорит и апостол Павел,

когда, взмолившись, чтобы Господь его освободил от того, что лишало его

крепости и силы, услышал голос Христов: Довольно тебе Моей благодати; сила

Моя совершается в немощи (2Кор12:9). И, вдруг поняв это,

апостол восклицает: да, и отныне я буду радоваться только в немощи моей, чтобы

во всем была только сила Господня!

Но это не немощь бессилия, это не немощь лени, расслабленности— это

другая немощь; ее, может быть, можно уловить на нескольких образах. Когда

ребенка начинают учить писать, мать вкладывает в его руку карандаш, берет его

руку в свою и карандашом водит по странице, и ребенок с удивлением видит, как

красиво, гармонично ложатся линии— прямые, округлые,— до момента,

когда вдруг он поймет, что это делается его рукой. Когда он думает, что понял,

он начинает, как ему кажется, помогать и дергает материнскую руку с карандашом

невпопад, не туда, и все делается путаным узором. Так бывает и с нами: пока мы

просто отдаемся на волю Божию, пока мы прислушиваемся и не только делаем то,

что понимаем, но даем Богу действовать в нас, тогда все хорошо. Это—