немощь плодотворная, творческая. В других областях это называется вдохновением,

в духовной жизни, во внутреннем возрастании это— одухотворенность.

Другой пример. Как хрупка, тонка перчатка хирурга— ее можно прорвать

ногтем, и потому, что она такая тонкая, потому, что она такая хрупкая, рука в

ней все может чувствовать и действовать свободно и творчески, замени ее тяжелой

перчаткой— ничего нельзя сделать… И еще пример: парус на лодке—

самое хрупкое, что в ней есть, но направленный верно, этот парус может быть

охвачен ветром и нести лодку к цели. Если мы подумаем, что на древних языках ветер

и дух— одно и то же слово, то легко поймем, что стоит внутри

себя иметь такую хрупкость, такую гибкость, которая может быть захвачена

дыханием Духа, и Он нас повлечет к цели, а цель всегда— Спаситель

Христос, всегда— жизнь преизбыточествующая, жизнь ликующая, о которой

говорит Иоанн Златоуст в своем пасхальном послании126. Крепость, несокрушимая крепость этого

Божия Духа, ветра, дыхания…

И опять встает перед нами вопрос: что мы об этом знаем? Не повторяем ли мы

без конца, постоянно, что у нас нет сил: нет сил жить, нет сил исполнять

заповеди Христовы, нет сил любить, нет сил молиться, нет сил стоять перед лицом

противоречивых течений— нет сил ни для чего; мы носимы ветром, как

соломинка; нас уносит, как поток уносит стружки. Разве мы не говорим это все

время, на каждой исповеди: «Не хватило сил», «Нет сил», «Откуда взять силы?»,

«Я так слаб»? Тело, душа, ум, сердце, воля— все в состоянии

расслабленности.

Но ведь есть Святой Дух, Который дышит, где хочет, Который может Собой

заполнить любой парус и понести любую ладью, через любое море, есть Кормчий

Христос у руля, сила Божия с нами. Апостол Павел был, как мы, хрупкий

человек— и что только он не сумел пережить, против чего он не сумел

устоять! И обнаружив, что никакой силой человеческой он не может совершить свое

служение Богу, потому что то, что он должен был совершить, было Божие, а не