когда раскрываются перед нами глубины и богатство мироздания, это должно

препятствовать нашему религиозному изумлению перед Богом. Скажем, для меня

естественный и медицинский факультеты оказались очень важным этапом моей

духовной жизни, потому что, работая научно, я привык к умственной честности, к

признанию, что есть объективные факты, что есть реальность вне меня, что нельзя

просто переиначивать вещи. Поэтому я бы сказал, что естественные науки или

физика, химия— лучшая школа, чем философия, потому что с философией можно

играть, а с данными физики очень трудно играть, но я и не думаю, чтобы в этом

была необходимость.

Я думаю, что чем больше у человека понимания жизни— а понимания жизни

можно достигать очень разно,— тем лучше. Нужна какая-то культурность в

том смысле, что человек должен откуда-то почерпать более широкое понимание

человека и жизни, чем просто из своего семейного круга. Но я бы сказал, что

религиозное изумление перед Богом разрушается гораздо больше некоторыми формами

религиозного воспитания, чем светского образования.

Но если человек разбирается в тонкостях движения звезд и удаляется от

своей души, то это дисгармония.

Это также относится к богословию, это также относится к церковности. Помню,

я проводил говение в одном англиканском богословском колледже для студентов,

которые ожидали рукоположения, и один из них от имени всей группы в сорок

человек поставил мне вопрос: каким образом можем мы вновь уловить ту свежесть

веры, которая нас привела в богословскую школу и которая ею была убита за

четыре года? Поэтому это может относиться ко всему, и если сказать, что надо

жить только верой и предметами веры, я думаю, что очень многие люди не смогут

этого сделать: нужно иметь очень большое содержание духовного опыта, чтобы быть

в состоянии это выдержать. Если вы лишите человека законной светской опоры

раньше, чем он сможет жить Богом, то у него получится пустота.

Духовное руководство в Православной Церкви