что иначе каждая наша молитва будет или ложью, или же будет поверхностным и

неправильным упражнением.

И затем духовный отец поставит нас перед лицом нашей предельной

ответственности по отношению к себе самим и по отношению к Богу и,

соответственно, ко всему остальному, что есть в мире. Роль духовного

отца— не держать нас в инфантильном состоянии и «вести за ручку» с того

дня, как мы его встретили и пока он или мы не умрем, но помочь нам вырастать в

зрелость, такую зрелость, которая означает всегда и содружество, и руководство

Божие, святых, духовного отца, но не означает «зависимости» в том смысле, в

котором этот термин употребляется в наши дни.

Учиться зрелости— очень существенный момент христианской жизни, потому

что нас так часто учат не зрелости, а ребяческому отношению к кому-то, кто

якобы умнее нас и о ком мы иногда годы спустя обнаруживаем, что он так же

«плавает» в вещах божественных, как и мы сами. Роль наставника— привести

нас и поставить лицом к лицу с нашей собственной душой и требовать от нас

предельной цельности и достоверности, стояния перед Богом в правде и послушании

Ему так совершенно, как мы только умеем.

Послушание можно понимать двояко: или как принуждение и порабощение, или же

как открытость сердца и напряженное, страстное стремление услышать.

Христианское послушание— не принуждение и не подчинение, христианское

послушание, если взять латинский корень этого слова, означает слушание: слушать

всем своим умом, всем своим сердцем, всем своим существом для того, чтобы услышать

Бога, говорящего нам. И также прислушиваться к своей собственной цельности

и честности, ставя пред собой вопрос: достаточно ли я созрел, чтобы сказать

«Аминь» тому, что я услышал, и стать делателем, а не только слышателем Божиих

заповедей?

Разница тут большая. Есть отрывок в подвижнических писаниях V или

VIвека, дерзновенный отрывок, где говорится: даже если бы Сам Бог