а только евангельской истиной и учением святых отцов. Причем— не

рассуждениями отцов с точки зрения культуры или науки их времени. Я имею в

виду, что нельзя, например, основывать современное мировоззрение о начале

творения на писаниях святого Василия Великого, который не имел понятия об очень

многом, что мы теперь знаем достоверно. Его нравственное суждение— одно,

а его научная подготовка— другое. Современная наука и опыт человечества

раскрывают нам Евангелие по-иному, и Евангелие раскрывает нам современные

ситуации совершенно иным образом, чем в средние века.

Так что ни давние высказывания святых отцов, ни общецерковное молчание не

должно препятствовать нашей умственной и духовной работе?

Думаю, что Церковь будет молчать, может быть, еще долго. Но люди, которые

являются Церковью, должны думать и ставить перед собой вопросы, и

сколько умеют— лично, в одиночку и группами или широкими общинами—

их как бы предварительно решать и подносить Церкви возможное решение тех или

иных вопросов, на которые Церковь не давала или не дает определенных ответов.

«Подносить Церкви»— это интересное выражение. Что оно означает?

Подносить общему сознанию Церкви, или Церкви, которая собрана в Поместном

соборе или во Вселенском соборе?

И то, и другое. С одной стороны, вопросы должны быть поставлены всему

церковному народу. С другой— и вопросы, и предварительные ответы должны

быть поднесены Церкви в более узком смысле слова: епископату, богословам и тем

ученым, которые могут быть привлечены к пониманию этих вопросов.

Если ждать, чтобы Вселенская Церковь высказалась на ту или другую тему, то,

скажу честно, можно успокоиться и знать, что «когда-нибудь»— да, это

будет, но не во время моей жизни. Вопрос идет о том, что сделает Русская

Церковь или Греческая Церковь, что думает та или другая Церковь. Замечательные

вещи говорил архиепископ Павел Финляндский, он был на десять шагов впереди

других Церквей. А о грядущем Всеправославном соборе говорится уже лет тридцать24,— я буду в могиле, когда он