Годы проходят, мы ничего не делаем,— не только потому, что приходит

смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся

неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем

осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем

явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой

вещи, но когда время ушло, какие-то вещи уже осуществить невозможно.

Я часто цитирую слова Виктора Гюго, который говорит, что есть огонь в глазах

юноши и должен быть свет в глазах старика26.

Яркое горение затухает, наступает время светить, но когда настало время быть

светом, уже невозможно сделать то, что могло быть сделано в дни горения. Дни

лукавы, время обманчиво. И когда говорится, что мы должны помнить смерть, это

говорится не для того, чтобы мы боялись жизни,— это говорится для того,

чтобы мы жили со всей напряженностью, какая могла бы у нас быть, если бы мы

сознавали, что каждый миг— единственный для нас, и каждый момент, каждый

миг нашей жизни должен быть совершенным, должен быть не спадом, а вершиной

волны, не поражением, а победой. И когда я говорю о поражении и о победе, я не

имею в виду внешний успех или его отсутствие. Я имею в виду внутреннее

становление, возрастание, способность быть в совершенстве и в полноте всем, что

мы есть в данный момент.

Ценность времени

Подумайте, каков был бы каждый момент нашей жизни, если бы мы знали, что он может

стать последним, что этот момент нам дан, чтобы достичь какого-то совершенства,

что слова, которые мы произносим,— последние наши слова, и поэтому должны

выражать всю красоту, всю мудрость, все знание, но также и в первую

очередь— всю любовь, которой мы научились в течение своей жизни, коротка

ли она была или длинна. Как бы мы поступали в наших взаимных отношениях, если

бы настоящий миг был единственным в нашем распоряжении и если бы этот миг

должен был выразить, воплотить всю нашу любовь и заботу? Мы жили бы с