Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Годы проходят, мы ничего не делаем,— не только потому, что приходит
смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся
неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем
осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем
явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой
вещи, но когда время ушло, какие-то вещи уже осуществить невозможно.
Я часто цитирую слова Виктора Гюго, который говорит, что есть огонь в глазах
юноши и должен быть свет в глазах старика26.
Яркое горение затухает, наступает время светить, но когда настало время быть
светом, уже невозможно сделать то, что могло быть сделано в дни горения. Дни
лукавы, время обманчиво. И когда говорится, что мы должны помнить смерть, это
говорится не для того, чтобы мы боялись жизни,— это говорится для того,
чтобы мы жили со всей напряженностью, какая могла бы у нас быть, если бы мы
сознавали, что каждый миг— единственный для нас, и каждый момент, каждый
миг нашей жизни должен быть совершенным, должен быть не спадом, а вершиной
волны, не поражением, а победой. И когда я говорю о поражении и о победе, я не
имею в виду внешний успех или его отсутствие. Я имею в виду внутреннее
становление, возрастание, способность быть в совершенстве и в полноте всем, что
мы есть в данный момент.
Ценность времени
Подумайте, каков был бы каждый момент нашей жизни, если бы мы знали, что он может
стать последним, что этот момент нам дан, чтобы достичь какого-то совершенства,
что слова, которые мы произносим,— последние наши слова, и поэтому должны
выражать всю красоту, всю мудрость, все знание, но также и в первую
очередь— всю любовь, которой мы научились в течение своей жизни, коротка
ли она была или длинна. Как бы мы поступали в наших взаимных отношениях, если
бы настоящий миг был единственным в нашем распоряжении и если бы этот миг
должен был выразить, воплотить всю нашу любовь и заботу? Мы жили бы с