ему, казалось бы, Сам Бог сказал? Вдруг он ошибся в своем призвании, вдруг он

ошибочно признал Христа?— тогда вся его жизнь, без остатка, обессмыслена

и погублена, тогда напрасны подвиги юности, напрасна его проповедь, напрасно

то, что он всю жизнь умалялся ради того, чтобы вырос Христос в полную меру,

«сходил на нет» для того, чтобы Христос был единственный, на Кого обращают

внимание. И Христос величайшему из пророков прямого ответа не дал, Он его не

лишил героического подвига веры. Пророку Он дал ответ из пророка

(Ис35:5—6; 61:1): скажите Иоанну, что слепые видят, хромые ходят, нищие

благовествуют и блажен, кто не соблазнится о Мне (Мф11:5—6). Иоанн

остался перед необходимостью верить до конца, верить слову Божию, прозвучавшему

в его душе, верить тому, что он видел, когда Христос шел к нему креститься на

берегах Иордана. Христос его не утешил, Он его отослал к пророческому слову и к

внутреннему свидетельству его собственного сердца и ума.

Можно себе легко представить, что и Наталья задумывалась над тем же

вопросом: напрасно я умираю или нет? Но ей не был дан даже тот ответ, который

получил Креститель.

Вспомним еще Петра в ночь, когда взяли Христа, повели на суд и Петр прошел

за Ним во двор первосвященника (Мк14:66—72). К нему обращается служанка:

ведь и ты с Ним был?— Не знаю Этого Человека!— и отходит

ближе к выходу. Другие люди ему говорят: да, конечно, ты с Ним был, у тебя и

произношение галилейское: ты из того же круга!— Не знаю Этого

Человека. И другая служанка: ведь я же тебя видела в Гефсиманском

саду!— Нет! Я Этого Человека не знаю!— и выходит. Он вышел,

и он свободен; он теперь уже не Петр, не Кифа, не ученик, он теперь просто

Симон, сын Ионы, брат Андрея, он— как все; только, уходя, он повернулся,

взглянул на окно, через которое виден был суд; петух пропел; и Христос повернул

голову, посмотрел на Своего ученика-предателя, и Петр все вспомнил и заплакал.

Но он не вернулся; он не вернулся во двор архиерейского дома, он не сказал