мастера, картина, которая была отчасти изуродована, осквернена, мы можем в ней

увидеть либо испорченность, либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту

картину, на любое произведение искусства глазами изумленной любви, то видим

прекрасное, а об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить порой всю

жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой картине, в

этом произведении искусства— восстановить. Это дело любви: посмотреть на

человека — и одновременно увидеть в нем его неотъемлемую красоту и ужаснуться

тому, что жизнь сделала из него, совершила над ним. Любовь— это именно и

есть крайнее, предельное страдание, боль о том, что человек несовершенен, и

одновременно ликование о том, что он так изумительно, неповторимо прекрасен.

Вот если так посмотреть на человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря

ни на что, вопреки всему, что бросается в глаза другим людям.

Как часто бывает, что любящему другого кто-нибудь скажет: «Что ты в нем

нашел? Что ты в ней нашел?»— и человек дает совершенно бредовый ответ:

«Да разве ты не видишь, до чего она прекрасна, до чего он красив?» И

оказывается: да, так оно и есть, этот человек прекрасен, потому что любящий

видит красоту, а нелюбящий, или безразличный, или ненавидящий видит только

раненность. Вот об этом очень важно не забывать. Чрезвычайно важно помнить, что

любовь реалистична до конца, что она объемлет человека всецело и что она видит,

она зряча, но вместо того, чтобы осуждать, вместо того, чтобы отрекаться от

человека, она плачет над изуродованностью и готова жизнь положить на то, чтобы

все болезненное, испорченное было исправлено и исцелено. Это то, что называется

целомудренным отношением к человеку, это— настоящее начало любви, первое

серьезное видение.

Я уже говорил о любви как о созерцательном состоянии, при котором человек,

глядя на другого, видит в нем, за пределами его внешних черт, невзирая на звуки

его голоса, невзирая ни на что, какую-то глубину, которая является для него

иконой, которая для него является красотой. Эта красота отчасти повреждена