когда все уже завершено, когда нет уже противоположения, когда Бог и человек объединены

общей жизнью. И это не ограничивается человеком, а перерастает его и охватывает

всю тварь, так что апостол Павел мог сказать: Будет Бог все во всем (1Кор15:28).

С другой стороны, у нас есть образ, употребляемый апостолом и

характеризующий Церковь как Невесту Агнца (Откр21:9). Кто такая

невеста? Невеста, по существу, это девушка, которая нашла в себе такую глубину

и такую крепость, что она сумела, смогла полюбить единственной, неповторимой

любовью одного человека с готовностью оставить все и быть с ним, последовать за

ним, куда бы он ни пошел. А слово «Агнец» напоминает нам о ветхозаветном

пасхальном ягненке, который впервые был заклан в ту ночь, когда евреи бежали из

Египта (Исх12): непорочный, невинный агнец, жертва человеческого греха. Позже

этот образ был перенесен на Спасителя Христа как на непорочного Страдальца,

который принял муки, потому что люди отпали от Бога и перестали быть в полном

смысле людьми.

Итак, образ, данный нам в лице Невесты Агнца,— образ

трагической любви; любви, проходящей свой путь в нашем трагическом мире в

полном сознании этого трагизма, принимающей этот трагизм не как нежеланную,

отвергаемую муку, а как призвание, как участие и в судьбе самого мира, и

в тайнах Божиих.

Оба эти образа говорят о любви: любви совершенной, любви жертвенной до

конца, любви ликующей. В одной древней рукописи Евангелия есть место, где

спрашивают Христа: «Когда придет Царство Божие?» И Христос отвечает: «Царство

Божие уже пришло там, где двое— уже не двое, а одно».

Можно тогда поставить вопрос: если Царство Божие на самом деле пришло в

браке, то каково отношение этого Царства к человеку, выбирающему одинокую

жизнь? В Церкви существуют два института, которые кажутся противоположными друг

другу: это брак и монашество. Вместе с тем для всякого человека, который

принадлежит Церкви, является ее членом, живет ее жизнью, совершенно ясно, что