Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
напряженностью и с глубиной, иначе нам недоступными. И мы редко сознаем, что
такое настоящий миг. Мы переходим из прошлого в будущее и не переживаем реально
и в полноте настоящий момент.
Достоевский в дневнике рассказывает о том, что случилось с ним, когда,
приговоренный к смерти, он стоял перед казнью,— как он стоял и смотрел
вокруг себя. Как великолепен был свет, и как чудесен воздух, которым он дышал,
и как прекрасен мир вокруг, как драгоценен каждый миг, пока он был еще жив,
хотя на грани смерти. «О,— сказал он в тот миг,— если бы мне
даровали жизнь, ни одно мгновение ее я не потерял бы…»27 Жизнь была дарована— и сколько ее
было растеряно!
Если бы мы сознавали это, как бы мы относились друг ко другу, да и к себе
самим? Если бы я знал, если бы вы знали, что человек, с которым вы
разговариваете, может вот-вот умереть и что звук вашего голоса, содержание
ваших слов, ваши движения, ваше отношение к нему, ваши намерения станут
последним, что он воспримет и унесет в вечность,— как внимательно, как
заботливо, с какой любовью мы бы поступали! Опыт показывает, что перед лицом
смерти стирается всякая обида, горечь, взаимное отвержение. Смерть слишком
велика рядом с тем, что должно бы быть ничтожно даже в масштабе временной
жизни.
Таким образом, смерть, мысль о ней, память о ней— как бы единственное,
что придает жизни высший смысл. Жить в уровень требований смерти означает жить
так, чтобы смерть могла прийти в любой момент и встретить нас на гребне волны,
а не на ее спаде, так, чтобы наши последние слова не были пустыми и наше
последнее движение не было легкомысленным жестом. Те из нас, кому случилось
жить какое-то время с умирающим человеком, с человеком, который осознавал, как
и мы, приближение смерти, вероятно, поняли, что присутствие смерти может
означать для взаимных отношений. Оно означает, что каждое слово должно
содержать все благоговение, всю красоту, всю гармонию и любовь, которые как бы