напряженностью и с глубиной, иначе нам недоступными. И мы редко сознаем, что

такое настоящий миг. Мы переходим из прошлого в будущее и не переживаем реально

и в полноте настоящий момент.

Достоевский в дневнике рассказывает о том, что случилось с ним, когда,

приговоренный к смерти, он стоял перед казнью,— как он стоял и смотрел

вокруг себя. Как великолепен был свет, и как чудесен воздух, которым он дышал,

и как прекрасен мир вокруг, как драгоценен каждый миг, пока он был еще жив,

хотя на грани смерти. «О,— сказал он в тот миг,— если бы мне

даровали жизнь, ни одно мгновение ее я не потерял бы…»27 Жизнь была дарована— и сколько ее

было растеряно!

Если бы мы сознавали это, как бы мы относились друг ко другу, да и к себе

самим? Если бы я знал, если бы вы знали, что человек, с которым вы

разговариваете, может вот-вот умереть и что звук вашего голоса, содержание

ваших слов, ваши движения, ваше отношение к нему, ваши намерения станут

последним, что он воспримет и унесет в вечность,— как внимательно, как

заботливо, с какой любовью мы бы поступали! Опыт показывает, что перед лицом

смерти стирается всякая обида, горечь, взаимное отвержение. Смерть слишком

велика рядом с тем, что должно бы быть ничтожно даже в масштабе временной

жизни.

Таким образом, смерть, мысль о ней, память о ней— как бы единственное,

что придает жизни высший смысл. Жить в уровень требований смерти означает жить

так, чтобы смерть могла прийти в любой момент и встретить нас на гребне волны,

а не на ее спаде, так, чтобы наши последние слова не были пустыми и наше

последнее движение не было легкомысленным жестом. Те из нас, кому случилось

жить какое-то время с умирающим человеком, с человеком, который осознавал, как

и мы, приближение смерти, вероятно, поняли, что присутствие смерти может

означать для взаимных отношений. Оно означает, что каждое слово должно

содержать все благоговение, всю красоту, всю гармонию и любовь, которые как бы