спали в этих отношениях. Оно означает, что нет ничего слишком мелкого, потому

что все, как бы ни было оно мало, может быть выражением любви или ее

отрицанием.

Личные воспоминания: смерть матери

Моя мать три года умирала от рака. Ее оперировали— и неуспешно. Доктор

сообщил мне это и добавил: «Но, конечно, вы ничего не скажете своей матери». Я ответил:

«Конечно, скажу». Помню, я пришел к ней и сказал, что доктор звонил и сообщил,

что операция не удалась. Мы помолчали, а потом моя мать сказала: «Значит, я

умру». И я ответил: «Да». И затем мы остались вместе в полном молчании, общаясь

без слов. Мне кажется, мы ничего не «обдумывали». Мы стояли перед лицом

чего-то, что вошло в жизнь и все в ней перевернуло. Это не был призрак, это не

было зло, ужас. Это было нечто окончательное, что нам предстояло встретить, еще

не зная, чем оно скажется. Мы оставались вместе и молча так долго, как того

требовали наши чувства. А затем жизнь пошла дальше.

Но в результате случились две вещи. Одна— то, что ни в какой момент

моя мать или я сам не были замурованы в ложь, не должны были играть, не

остались без помощи. Никогда мне не требовалось входить в комнату матери с

улыбкой, в которой была бы ложь, или с неправдивыми словами. Ни в какой момент

нам не пришлось притворяться, будто жизнь побеждает, будто смерть, болезнь

отступают, будто положение лучше, чем оно есть на самом деле, когда оба мы

знаем, что это неправда. Ни в какой момент мы не были лишены взаимной

поддержки. Были моменты, когда моя мать чувствовала, что нуждается в помощи,

тогда она звала, я приходил, и мы разговаривали о ее смерти, о моем

одиночестве. Она глубоко любила жизнь. За несколько дней до смерти она сказала,

что готова была бы страдать еще сто пятьдесят лет, лишь бы жить. Она любила

красоту наступавшей весны, она дорожила нашими отношениями. Она тосковала о

нашей разлуке: But O for the touch of a vanish’d hand, and the sound of a voice

that is still!28 В другие