Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Разве речь идет о том, чтобы два человека соединились «по праву»? Нет,
христианский брак должен быть иконой взаимного отношения Христа с Церковью, то
есть совершенной отдачей одного другому, готовностью всей жизнью и всей смертью
любить человека, забыть себя до конца ради любимого человека, и это редко
встречается. На самом деле большая часть тех, кто приходит венчаться, ищут
радости взаимной встречи, но и не думают о крестоношении. Поэтому, когда они
сталкиваются с трудностями во взаимоотношениях, оказывается, что они не готовы
к этим трудностям совместной жизни,— и они расходятся. Пока мы будем
венчать формальных «христиан», людей незрелых, у нас будут продолжаться
разводы.
Скажете: надо было бы тогда прекратить венчания? Нет, но надо бы воспитывать
людей, причем воспитывать их не словом, не проповедью, а примером. Как может
молодой человек, молодая девушка знать, научиться, что по-настоящему их может
соединить крестная ликующая любовь, если в христианском обществе этого не
бывает? И поэтому я считаю, что ответственность за развод лежит на всей Церкви,
на всем христианском обществе. И этим объясняется то, что Церковь допускает
развод, потому что виновата она в лице своих служителей и своих членов:
родителей, священников, окружающего общества. Но трагедией развод
остается— может быть, самой большой,— потому что это момент, когда
двое, бывшие хотя бы зачаточно едиными, вдруг перестают быть едины и делаются
друг другу чужими.
Мы не принимаем развода для священника, потому что священник призван быть
примером, образом для своих пасомых, но мы с милосердием, с любовью и с
глубокой болью допускаем развод среди мирян. Но это не норма, это не одна из
возможностей, стоящая перед людьми, когда они решают венчаться,— это
катастрофа. Поэтому Церковь в древности после развода в течение долгого
времени, порой до семи лет, не допускала до брака разведшихся, считая их
незрелыми для того, чтобы вступить в новый брак. Они должны были пройти целую