Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

Теперь: молиться никто не может нам мешать, потому что молитва— это

внутреннее состояние, это наше общение с Богом. Можно без единого движения губ,

без единого телодвижения, без единого слова, без единого звука постоянно

предстоять Богу в молитве. Можно не ходить в церковь или ходить редко, но

ходить от всей души. И можно (как это бывает с тысячами, порой миллионами

людей, как это было со мной в течение войны, когда никакой церкви не было

вблизи) в момент, когда ты знаешь, что идет богослужение, душой приобщиться к

тому, что там совершается, перенестись в одно мгновение туда, уйти в Бога и

этим быть в церкви. Потому что в церкви не тот, который там стоит, «отстаивает»

службу, а тот, который так погружен в Бога, что он приобщается вечности. Этого

никто ни у кого не может отнять, и если человек на это идет, то это неминуемо

каким-то теплом или светом достигает и до тех, которые не верят ни во что. Они

будут с удивлением чувствовать, что что-то случилось, что-то достигло их.

Как рассматривать практику абортов?

Вопрос о допустимости аборта говорит об изумительном бесчувствии человека,

вообще человечества к человеческой жизни. Дико думать о том, что одновременно

говорят о святости человеческой жизни— и тут же разрешают и узаконивают

аборт. Мне кажется, что в той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с

правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том,

что жизнь человека является святыней, потому что аборт— это убийство.

Разумеется, бывают случаи, когда аборт неизбежен, но эти случаи только

медицинского порядка. Когда зачинается ребенок, который не может родиться,

который будет уродом, который будет чудовищем,— да, в таком случае аборт

допустим. Но когда аборт совершается четой или женщиной, которая допустила себя

до того, чтобы зачать ребенка, которого она не хотела иметь и от которого хочет

отделаться, это просто преступление.

Говорить о том, что можно совершать аборт в какой-то момент до того, как

зародыш уже видимо принимает образ ребенка,— тоже не выход из положения,