тело не может просто быть предметом игры, что его тело принадлежит ему и Богу

и что Бог общается с нами не только через нашу душевность и духовность, но и

телесность. И это совершенно ясно, когда мы говорим о том, что в Православной

Церкви существуют таинства: мы говорим о том, что, не будучи в состоянии как бы

вспорхнуть в Божественную область, мы получаем приобщенность к Богу через не

оскверненную ничем материю этого мира, с которой соединяется Господь.

В крещении мы погружаемся в воды, которые по своей природе чисты. Они,

возможно, осквернены человеком, но это осквернение можно рассматривать в

порядке как бы мученичества; воды остаются чистыми, хотя употребляются

человеком уродливо. И когда Христос погрузился в воды, которые только что

символически омыли тысячи людей от их грехов, Он как бы погрузился в мертвые

воды, и мертвость или, вернее, смертность к Нему как бы прилипла. Он приобщился

нашей смертности именно благодаря этому, а воды стали чистыми, святыми. И когда

воды освящаются в церкви, они отдаются полностью Богу, и когда мы погружаемся в

эти воды, мы погружаемся как бы в те воды, которые изначально задумал и

сотворил, а позже освятил Господь.

И то же самое мы можем сказать о Причащении Святых Тайн. Мы причащаемся

Хлебу и Вину, но этот Хлеб и это Вино непричастны человеческому греху

изначально. Земля, в которой прорастет колос, чиста перед Богом, она не

греховна, она осквернена. И это разные вещи. Зерно, которое бросается в нее,

тоже чисто. Воздух, дождь, тепло, которые Господь дает, чтобы взошел колос, от

Него. И человеческий труд их приводит в реальность, и человек своей верой,

своей преданностью Богу их приносит Богу в дар: Твоя от Твоих… Это все

Твое, Господи, не мое, я Тебе это приношу, отдаю, возвращаю. Оно было предано

во власть зла человеческой злой волей, доброй волей человеческой оно отдается

Богу. И ставши чистым, освященным, пронизанным благодатью, оно соединяется с

человечностью, то есть с материальностью, если можно так выразиться, самого

Тела и Крови Христовых, и мы приобщаемся через материальность к тому, Кем