никаким образом.

Второе, о чем я хочу сказать,— это язык. Я не говорю о том, что никто

из нас не читает Ветхий или даже Новый Завет на тех языках, на которых они были

написаны, а о том, что самые слова иногда не только теряют свой смысл, но

постепенно меняют его, и мы переживаем слова в том новом смысле, в котором мы

теперь их употребляем, но не всегда в том смысле, в котором они были написаны.

Я сейчас хочу обратить ваше внимание на некоторые образцы.

Во-первых, и в русском тексте, и во всех переводах, которые мне выпадало

читать, то есть в английском, во французском, в немецком и греческом,

говорится, что сотворил Бог небо и землю (Быт1:1), и дальше речь

идет о том, как Бог творит изо дня в день нечто, все новое. Если вы возьмете

этот отрывок— и это я говорю не по своему знанию, а потому что читал у

людей более ученых, чем я,— то вы обнаружите, что слово «творить» употреблено

только один раз: Бог сотворил небо и землю. А дальше употребляется другое

слово, которое нам описывает работу как бы ремесленника, который, да, творит,

но творит из уже существующего материала. В английском языке можно было бы

сказать fashions, то есть дает форму, дает облик тому, что уже существует

зачаточно. На это надо обратить внимание: момент сотворения— уникальный

момент: до того ничего не было. А что случилось потом? Случилось то, что

прозвучало слово, то есть Бог сказал: «Будь!», «Существуй!»— и

никогда до того не бывший мир вдруг оказался перед лицом Божиим.

И этот момент еще характеризован в Ветхом Завете словом, которое опять-таки

на всех языках усложняет понимание несмотря на то, что это единственный способ,

которым это понимание до нас доходит: создан хаос. Что значит хаос? Для

нас хаос— это беспорядок; когда мы говорим о хаосе, мы думаем о том, на

что похожи, скажем, города, которые подверглись бомбардировке или сгорели. Но

здесь смысл этого термина не таков. Здесь хаос— это совокупность всех

возможностей, которые у твари были для того, чтобы родить из себя самой все