Если теперь перенестись из Ветхого Завета в Новый, то здесь мы тоже можем

увидеть нечто похожее на то, что я говорил о метаистории первых глав Библии и

об истории Ветхого Завета в целом. Евангелие, конечно, не метаистория, но оно

нечто совершенно особенное и единственное. Это момент, когда Живой Бог—

среди людей, которые, правда, в малом числе, но Его узнали, Его приняли и стали

Его учениками и среди которых Он установил новое Царство, новую Жизнь.

После смерти и Воскресения Христова существует та же самая община, те же

самые двенадцать учеников, которые говорят о себе словами святого Иоанна

Богослова: о том, что мы слышали, что видели своими очами и что осязали руки

наши, мы видели и свидетельствуем (1Ин1:1—2). Они свидетели в

том смысле, что они видели, они свидетели в том смысле, что они слышали,

переживали, Христос был среди них, они в Нем увидели воплощенного Бога, они

узнали Бога во Христе.

Возьмите, например, чудо Преображения. Ученики увидели Христа, Каким никогда

Его раньше не видывали: просиявшего Божественным светом. И если взять икону

Преображения, не рублевскую, а Феофана Грека, то мы видим, что Он весь сияет,

одежда Его бела, как снег, из Него струится свет, который доходит не только до

учеников, но и до всего, что окружает Его, и касается камней, растений, и из

каждого камня, каждого растения свет брызжет. Это Преображение—

преображение не только Христа, но видение того, каково должно быть преображение

всего мира. Евангелие в этом отношении является как бы с начала до конца

временем, когда среди учеников— Христос, Который весь, видимо или

невидимо, сияет Божеством, как бы пышет Божеством, Который является Божеством в

их присутствии, среди них, и ученики живут преображенными в этом преображенном

мире.

А потом, после Воскресения Христова, они идут на проповедь. Люди, которые по

их слову делаются верующими, такого опыта не переживали: они не видели Христа,

они не были с Ним; однако некоторые— и таких свидетелей за историю