Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

из жизни Моисея и как бы перекинуть его в эпоху Христа, то мы можем видеть

следующее. Еврейский народ пришел в Египет свободным. Через несколько столетий

он оказался в рабстве у местных жителей, и евреи тосковали по времени, по дню,

когда Бог их выпустит на свободу, то есть даст им возможность быть самими

собой, не быть порабощенными. И вот в какой-то день встал в среде этого народа

Моисей, человек, который был одним из них,— и вырос в какую-то новую меру

своего сознания, в такую, что мог узнать Бога, как никто из его современников

среди евреев не узнавал. Об этом говорит рассказ о купине неопалимой

(Исх3:2 и след.). Находясь в пустыне, Моисей вдруг увидел куст, который

горел и не сгорал. Когда Моисей подошел, голос сказал ему: сними обувь, потому

что земля, по которой ты ходишь, священна. Она священна тем, что в сердцевине

этого пространства горит куст Божественным огнем. Куст оставался кустом и

вместе с тем горел, как огонь. Это было первое откровение Моисею того, что

представляет Собой Бог. Бог является пламенем, огнем, который все может

превратить в то, что Он Сам представляет Собой. Все мы призваны стать как бы купиной

неопалимой— каждый из нас в отдельности и все мы вместе. И узнав Бога

таким, каким Моисей Его теперь видел— как огонь, который не поедает, а

преображает свою тварь,— он вернулся к своему народу, взглянул на то, что

происходило, и услышал голос Божий: выведи этот народ. И Моисей вывел еврейский

народ из плена.

Почему Бог выбрал именно Моисея? Он его призвал, Он ему сказал: тебе идти,

тебе выводить народ. Моисей даже сопротивлялся, говорил: я не могу, я заикаюсь,

не мне идти. Он не хотел идти, он нехотя пошел на это. Почему Бог его выбрал и

почему Моисей все-таки послушался?

Тут, мне кажется, очень важная черта всей истории Ветхого, Нового Завета, я

бы даже сказал— всего человечества. Научные открытия, литературные

произведения— это плод человеческого гения и одаренности, но решающее

действие очень часто производится людьми как будто заурядными, которые ничем не