Евангелие не объясняет, и мы имеем право задавать себе вопросы, мы имеем право

недоумевать, мы имеем право глубоко задуматься над тем, что это значит.

Вот объяснение, которое мне когда-то дал один пожилой священник. Я был тогда

молод и ставил ему этот вопрос, и он мне говорил: знаешь, мне представляется,

что, когда люди приходили к Иоанну, исповедовали свои грехи, свои неправды, всю

свою нечистоту и душевную, и телесную, они как бы символически ее омывали в

водах реки Иордана. И его воды, которые были чисты, как всякие воды,

становились постепенно оскверненными водами. Эти воды, насыщенные человеческой

нечистотой, неправдой, человеческим грехом, человеческим безбожием,

постепенно становились мертвыми водами, способными только убить. И Христос в

эти воды погрузился, потому что Он хотел не только стать человеком совершенным,

но хотел, как совершенный человек, понести на Себе весь ужас, всю тяжесть

человеческого греха. Он погрузился в эти мертвые воды, и эти воды передали Ему

смерть, смертность, принадлежавшую тем людям, которые согрешили и несли в себе

смертность, смерть, как оброцы греха (Рим6:23), то есть возмездие

за грех. Это момент, когда Христос приобщается— не греху нашему, а всем

последствиям этого греха, включая самую смерть, которая, в каком-то отношении,

ничего общего с Ним не имеет, потому что, как говорит святой Максим Исповедник,

не может быть, чтобы человеческое существо, которое пронизано Божеством, было

смертно. И действительно, церковная песнь, которую мы слышим на Страстной

седмице, говорит: О Свет, как Ты потухаешь? О Жизнь вечная, как Ты умираешь?200 Да, Он— вечная жизнь, Он—

свет, и Он потухает нашей темнотой, и Он умирает нашей смертью. Поэтому

Он и говорит Иоанну Крестителю: оставь, не препятствуй Мне погрузиться в эти

воды, нам надо исполнить всю правду— то есть все, что справедливо, все,

что должно быть сделано для спасения мира, должно нами быть сейчас исполнено.

Но почему же тогда Он приходит на воды крещения тридцати лет, а не раньше и

не позже? Тут опять-таки можно задуматься над тем, что это могло значить.

Когда Бог стал человеком в утробе Матери, был совершен односторонний акт