что эти люди погибают, сказать с оттенком горькой печали:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что

затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не вхдите и хотящих

войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы

вдов и лицемерно долго млитесь: за т примете тем бльшее

осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу,

дабы обратить хоть одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны,

вдвое худшим вас (Мф23:13—15).

И еще дальше мы читаем:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что

даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд,

милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые,

оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Горе вам, книжники и фарисеи,

лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны

хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда,

чтобы чиста была и внешность их (Мф23:23—26).

Конечно, здесь идет речь не о чашах и блюдах, а о том, чтобы человек очистил

свое сердце, свой ум, выправил свою волю и чтобы та правда, которая живет в

глубинах его души, нашла себе выражение вовне.

И еще одно замечание хочу сделать о зле. Злоба, раздражение, ненависть

являются порой (мне кажется, очень часто) обратной реакцией человека, который

испытывает несправедливость, который страдает в себе и особенно в ближних,

любимых ему людях. Такой человек порой делается злобным, жестоким и может даже

произнести слова такие страшные, каких он не сказал бы, если боль не вызвала бы

этих слов. Мне вспоминается очень меня поразивший случай. Во время войны я был

хирургом на фронте. У одного пленного немца развился огромный нарыв на ноге. Он

меня просил его оперировать, но я отказался, так как среди пленных был хирург,

который по Женевскому соглашению имел право оперировать пленных немцев, и я

старался соблюдать это правило. Оперировать должен был этот немецкий хирург, я

же предложил ему, что буду давать анестезию во время операции. «Зачем?—

сказал он мне.— Он молодой человек, солдат, пусть стиснет зубы и выносит

страдание». Он действительно так и оперировал: ножом разрезал всю ногу под крики

этого несчастного. Тот сначала кричал и плакал, потом начал ругаться, потом

проклинать этого офицера, затем он сказал хульные слова на Бога. А когда

операция была кончена, он вытянулся под караул на операционном столе и сказал