Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
восприимчив, сегодня все тернии во мне не дают взойти чему бы то ни было. И я
помню, как отец Александр Туринцев, старый священник в Париже, как-то сказал
мне: в этом-то и смысл ежедневного чтения Евангелия. Сегодня я каменный,
сегодня я— словно утоптанная дорога, а завтра я, быть может, окажусь
плодородной почвой. А раз так, то, если я стану ждать, пока окажусь плодородной
почвой, я могу и упустить момент. Потому что только тогда, когда семя брошено,
мы видим, куда оно упало. И тогда можно ставить себе дальнейшие вопросы: что
значит быть каменной почвой? что значит быть придорожной полосой, где все ходят
и затаптывают семя? какие тернии удушают семя? Вот еще один шаг вперед в том,
как можно рассматривать эту притчу.
Но когда Христос произнес эту притчу, апостолы ничего не поняли, они так и
спросили: а что это значит? И это случается с нами все время, не в отношении
евангельских притч, потому что их мы читали, нам их разъяснили, но во множестве
случаев, когда жизнь состоит из притч, из ситуаций, которые— вызов для
нас, а мы даже не замечаем этого; или вызов брошен нам на одном уровне, а если
мы внимательны, то начинаем обнаруживать новый уровень, новую глубину.
Вероятно, существуют и другие подходы к притчам. Я всего лишь хотел указать
некоторые типы ситуаций, но само слово , «притча» по-гречески, означает «сравнение», но
такое сравнение, которое богаче простой иллюстрации, сравнение, которое
охватывает более широкую область, чем просто иллюстрация. Я не собираюсь
углубляться в очень сложные предметы, но слово «притча», parabol, и
математическое понятие «парабола»— одно. Я не собираюсь говорить о
математическом аспекте, потому что это выше моих способностей, возможно, и
ваших. Парабола в пространстве— это причудливая фигура, созданная
пересечением конуса какой-либо касательной плоскостью. Это не совсем просто
понять, но подумайте, что случается с колесом, хрупким металлическим ободом:
оно круглое, имеет центр, у вас целое колесо. Если вы станете сжимать его с
двух сторон, оно превратится в овал, оба конца которого— полукруги,