Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
каждый со своим центром, у колеса появилось два центра, так что, когда вы
смотрите на один из них, другого для вас нет. И если продолжать сжимать—
я прошу прощения, что представляю вещи гораздо сложнее, чем говорит о них
Евангелие,— случится то, что ваше колесо сломается вот так, обе половины вытянуты
и заканчиваются полукругом. Но здесь представляет интерес— и это же
относится к параболе, о которой я упомянул,— то, что в какой-то момент
есть центр полукруга, но вдоль прямой, уходящей в бесконечность, следуя этой
прямой, можно обнаружить другое место, и еще другое, и еще, и еще, где был
другой полукруг— и исчез.
Именно это и происходит с притчей: вам предлагается что-то совершенно ясное:
рассказ о дрожжах (Мф13:33), рассказ о последнем Суде (Мф25:31—46)
или еще о чем-то. И можно сосредоточить все свое внимание на этом и сказать: а,
теперь мне все понятно! А затем, по мере того как вы все ближе знакомитесь с
рассказом, вы обнаруживаете в нем самые разнообразные значения, которые нельзя
обнаружить простым умственным упражнением,— всякий раз это требует новой
зрелости, вы отходите от очевидного, бросающегося в глаза центра и следуете
линии, которая уносит вас в бесконечность Божию. Вот этим-то чрезвычайно
интересны притчи Ветхого и Нового Завета, а также все притчи, которые можно
прочитать в древней письменности или в восточных литературах: это рассказ,
который сам по себе— всего лишь начало, это центр притяжения, с которым
связано что-то другое, это отправная точка. И если оттолкнуться от этой точки и
расти духовно, умственно, возрастать опытом, то открываются новые пути.
Но вот что меня очень поражает: очень и очень многие евангельские притчи
заимствуют свою тему из природы. Вы, конечно, помните семя и сеятеля
(Мк4:3—20), вы помните лилии (Мф6:28—30). И мне кажется, что это не
случайно, будто Христу было просто удобно говорить о том или другом, потому что
эти предметы были прямо тут, на глазах. Я думаю, что между Богом и тварным
миром существует такая взаимосвязь, которая позволяет любой видимой вещи