восприимчив, сегодня все тернии во мне не дают взойти чему бы то ни было. И я

помню, как отец Александр Туринцев, старый священник в Париже, как-то сказал

мне: в этом-то и смысл ежедневного чтения Евангелия. Сегодня я каменный,

сегодня я— словно утоптанная дорога, а завтра я, быть может, окажусь

плодородной почвой. А раз так, то, если я стану ждать, пока окажусь плодородной

почвой, я могу и упустить момент. Потому что только тогда, когда семя брошено,

мы видим, куда оно упало. И тогда можно ставить себе дальнейшие вопросы: что

значит быть каменной почвой? что значит быть придорожной полосой, где все ходят

и затаптывают семя? какие тернии удушают семя? Вот еще один шаг вперед в том,

как можно рассматривать эту притчу.

Но когда Христос произнес эту притчу, апостолы ничего не поняли, они так и

спросили: а что это значит? И это случается с нами все время, не в отношении

евангельских притч, потому что их мы читали, нам их разъяснили, но во множестве

случаев, когда жизнь состоит из притч, из ситуаций, которые— вызов для

нас, а мы даже не замечаем этого; или вызов брошен нам на одном уровне, а если

мы внимательны, то начинаем обнаруживать новый уровень, новую глубину.

Вероятно, существуют и другие подходы к притчам. Я всего лишь хотел указать

некоторые типы ситуаций, но само слово , «притча» по-гречески, означает «сравнение», но

такое сравнение, которое богаче простой иллюстрации, сравнение, которое

охватывает более широкую область, чем просто иллюстрация. Я не собираюсь

углубляться в очень сложные предметы, но слово «притча», parabol, и

математическое понятие «парабола»— одно. Я не собираюсь говорить о

математическом аспекте, потому что это выше моих способностей, возможно, и

ваших. Парабола в пространстве— это причудливая фигура, созданная

пересечением конуса какой-либо касательной плоскостью. Это не совсем просто

понять, но подумайте, что случается с колесом, хрупким металлическим ободом:

оно круглое, имеет центр, у вас целое колесо. Если вы станете сжимать его с

двух сторон, оно превратится в овал, оба конца которого— полукруги,