каждый со своим центром, у колеса появилось два центра, так что, когда вы

смотрите на один из них, другого для вас нет. И если продолжать сжимать—

я прошу прощения, что представляю вещи гораздо сложнее, чем говорит о них

Евангелие,— случится то, что ваше колесо сломается вот так, обе половины вытянуты

и заканчиваются полукругом. Но здесь представляет интерес— и это же

относится к параболе, о которой я упомянул,— то, что в какой-то момент

есть центр полукруга, но вдоль прямой, уходящей в бесконечность, следуя этой

прямой, можно обнаружить другое место, и еще другое, и еще, и еще, где был

другой полукруг— и исчез.

Именно это и происходит с притчей: вам предлагается что-то совершенно ясное:

рассказ о дрожжах (Мф13:33), рассказ о последнем Суде (Мф25:31—46)

или еще о чем-то. И можно сосредоточить все свое внимание на этом и сказать: а,

теперь мне все понятно! А затем, по мере того как вы все ближе знакомитесь с

рассказом, вы обнаруживаете в нем самые разнообразные значения, которые нельзя

обнаружить простым умственным упражнением,— всякий раз это требует новой

зрелости, вы отходите от очевидного, бросающегося в глаза центра и следуете

линии, которая уносит вас в бесконечность Божию. Вот этим-то чрезвычайно

интересны притчи Ветхого и Нового Завета, а также все притчи, которые можно

прочитать в древней письменности или в восточных литературах: это рассказ,

который сам по себе— всего лишь начало, это центр притяжения, с которым

связано что-то другое, это отправная точка. И если оттолкнуться от этой точки и

расти духовно, умственно, возрастать опытом, то открываются новые пути.

Но вот что меня очень поражает: очень и очень многие евангельские притчи

заимствуют свою тему из природы. Вы, конечно, помните семя и сеятеля

(Мк4:3—20), вы помните лилии (Мф6:28—30). И мне кажется, что это не

случайно, будто Христу было просто удобно говорить о том или другом, потому что

эти предметы были прямо тут, на глазах. Я думаю, что между Богом и тварным

миром существует такая взаимосвязь, которая позволяет любой видимой вещи