просто человеческое общество, ставшее гармоничным, общество, где нет вражды,

войн, нужды. Царство Божие— нечто гораздо большее. Строительство

общества, где все могли бы уживаться, можно себе представить, но тот Град

Божий, который должен вырасти из града человеческого, имеет совсем другое

измерение. Град человеческий, который мог бы раскрыться так, чтобы стать Градом

Божиим, должен быть таков, чтобы первым его гражданином мог быть Сын Божий,

ставший Сыном Человеческим,— Иисус Христос. Никакой человеческий град,

никакое человеческое общество, где Богу тесно, не может быть Градом Божиим. И

когда мы молимся, чтобы пришло Божие Царство, мы имеем в виду именно это: не

то, чтобы водворилась какая-то человеческая гармония, а чтобы в мир вошла

Божественная гармония, такая же широкая, бездонная, как Сам Бог, чтобы в этой

гармонии было место Богу.

И еще— мы берем на себя ответственность за это строительство. Христос

говорит, что Царство Божие начинается внутри нас. Оно начинается тогда, когда

мы Бога водворяем в своей жизни как Царя, когда Он правит всей нашей жизнью,

когда наши мысли, наши чувства, наша воля, наше действие— все делается

Божиим, будто Бог живет в нас, и мы действуем Его силой. Как апостол Павел

выражает: уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал2:20) и в

другом месте передает сказанное ему Христом: довольно тебе Моей благодати;

сила Моя совершается в немощи (2Кор12:9). А «совершается»

по-славянски не значит просто «действует», но «доходит до совершенства»,

«раскрывается в полноте».

Но о какой немощи идет речь? На какую немощь можем мы рассчитывать, какой

немощи надо искать? Я повторяю то, что говорил много раз, но, может быть, это и

не вредно. Конечно, речь не о немощи нашей слабости, нашей лени, нашей

беспечности, нашего нежелания совершить подвиг. Это другая немощь: немощь

прозрачности, немощь утонченности, через которую, в которой может действовать

Бог. Я как-то детям старался это объяснить и говорил, что это немощь перчатки,