столетиям богословских споров. По мнению других, она закончилась в

XIвеке, когда произошел окончательный разрыв между первым и вторым Римом,

или в середине XVстолетия, когда пал «второй Рим»— Константинополь,

или в 1917году, когда пал «третий Рим»— Москва как столица

православной империи. Соответственно возвращение к святоотеческим истокам

понимается именно как обращение к прошлому и восстановление либо VIII, либо XV,

либо XIXвека.

Такое мнение, однако, представляется неприемлемым. По мнению протоиерея

Георгия Флоровского, «Церковь сейчас обладает не меньшим авторитетом, чем в

прошедшие столетия, ибо Дух Святой живит ее не меньше, чем в былые времена»,

потому нельзя ограничивать «век Отцов» каким-либо временем в прошлом4. А известный современный богослов епископ

Диоклийский Каллист (Уэр) говорит: «Православный христианин должен не просто

знать Отцов и цитировать их: он должен войти в их дух и приобрести

„святоотеческий ум“. Он должен рассматривать Отцов не только как наследие

прошлого, но как живых свидетелей и современников». Епископ Каллист считает,

что эпоха Святых Отцов не завершилась в V или VIIIвеке; святоотеческая

эпоха в Православной Церкви продолжается и поныне: «Очень опасно смотреть на

Отцов как на законченный корпус писаний, целиком относящихся к прошлому. Разве

наш век не может произвести на свет новых Василия или Афанасия? Говорить, что

Святых Отцов больше уже не может быть, значит утверждать, что Святой Дух

покинул Церковь»5.

В противовес католическому представлению о древности как необходимом

атрибуте всякого Отца Церкви можно было бы выдвинуть другое— об актуальности

святоотеческого богословия в любую эпоху. Отцы Церкви были выразителями

христианской веры для своих современников: они писали на языке своей эпохи,

использовали понятийный аппарат, доступный их окружению, но при этом они

выражали те истины, которые никогда не устаревают, делились опытом, который

всегда актуален. Многих, кто сегодня соприкасается с творениями Отцов прежних