я вам говорил о том, что Фома не мог поверить слову апостолов, потому что в них

он видел только ликование, но не видел перемены. Таково и наше положение.

Мы верим в Воскресение Христово, некоторые из нас даже знают о

воскресшем Христе, но могут ли люди, глядя на нас, сказать: это люди, которые

оказались в какой-то момент жизни лицом к лицу с живым, воскресшим Христом и

которые так переменились благодаря этой встрече, что мы видим, что они—

люди иного рода, что они— не такие, как все другие, что, употребляя слово

английского писателя Льюиса, если мы можем рассматривать всех людей как

изваяния, как статуи, эти люди— статуи ожившие. Разница между верующим и

неверующим, говорит Льюис, именно такова: человек неверующий подобен изваянию,

человек верующий— это изваяние, которое стало живым.

И вот перед нами стоит вопрос: каковы мы? Рассказываем ли мы только с чужих

слов о Воскресении Христа? Радуемся ли мы действительно полным сердцем о том,

что мы в этом убеждены только потому, что другие люди это знают и мы им можем

верить,— или же с нами эта весть нечто сотворила, и, зная опытно, что

Христос воскрес, мы уже не можем быть теми людьми, какими были раньше?

Мы это можем знать опытно различным образом. Мы можем это знать в молитве,

прикосновением краю ризы Христовой (Мк6:56), мы можем Его познать

в какие-то моменты, когда вдруг чуем, что невидимо, но реально Он перед нами

живой стоит: хотя я Его не вижу, не слышу, не воспринимаю своими

чувствами— но Он тут. Мы можем это воспринять тоже, каким-то

непостижимым образом, в причащении Святых Тайн, мы можем видеть в других или

сами переживать, как причащение Святых Тайн, исповедь, миропомазание, помазание

святым елеем, различные церковные действия могут менять человека изнутри, и

если только он задумается над собой, он не может не поверить в то, что это

совершается силой Божественной, которая дается через Христа распятого и

воскресшего.

Теперь я хочу перейти к другому вопросу. О чем же нам говорит Воскресение