которую смерть приобретает в различных ситуациях, эта близость могла бы научить

нас встречать смерть спокойным сердцем, потому что это— реальность,

которую мы встречали изо дня в день в течение долгой ли, короткой ли жизни, и

потому что из этого привычного нам события всегда возникала новизна жизни, оно

оказывалось не концом поприща, а началом нового пути. Разумеется, есть смерть

биологическая, но есть также то, что Р.Гуардини называет «смертью

биографической»,— смерть, которая гораздо страшнее телесной: она-то может

оказаться победой, миром, высвобождением. Биографическая смерть имеет иной

характер и может тянуться долго, это смерть переживших себя существ: они

потеряли разум, но телом продолжают оставаться среди нас. Люди, которые были

великими, служили примером, уже больше не могут жить со всей напряженностью и

глубиной в меру достигнутой ими зрелости. Приходит время, когда смерть

предстает нам в трагичности старения, как беспощадный упадок и вырождение, в

уверенности— ложной, но столь болезненной,— что смерть означает

постепенный распад, превращение в прах, означает, что мы стали ненужными,

лишними для нашего окружения, быть может, задолго до того, как настоящая смерть

принесет нам свободу— свободу встать перед Богом живой душой. Сколько

знаменитых людей были забыты задолго до своей кончины! Они завершили свое дело

и были преданы забвению. Наша ответственность перед лицом этого уродливого,

отталкивающего постепенного умирания велика, потому что человек становится

лишним, если его сочтут лишним ближние; нас обходят, отстраняют те, кто прежде

нас окружал, и в результате у нас впечатление, что наша жизнь окончилась

задолго до того, как пришла смерть. Тут есть ответственность общественная,

человеческая, христианская, которую мы должны взять на себя: мы не имеем права

отбрасывать кого-либо по причине его кажущейся «ненужности».

Если позволите, я вам дам пример, хотя он не в уровень моей темы: я вам

расскажу о своей бабушке, которая достигла почтенного возраста девяноста пяти

лет. Однажды после тщетных усилий вымыть посуду она ее выронила. Она позвала