вместить в себя Бога, причем не как сосуд, который остается чуждым тому, что он

содержит, как чаша, которая не делается причастной той влаге, которую в нее

вливают,— нет, мы можем быть пронизаны так, что— неслиянно,

несмешенно, но реально— мы соединены с Божеством.

И это очень важно в наш век помнить. Потому что человек— единственная

точка соприкосновения между верующим и неверующим, между одним человеком и

другим, какова бы ни была его вера, каково бы ни было его неверие.

Человек— это та реальность, которая составляет тему жизни всякого человека.

Да, наше представление о человеке может быть очень разное: безбожник видит в

человеке только наиболее совершенное животное; для нас, верующих, человек в

полном смысле слова— это человек, приближающийся к тому, каким человеком

явил Себя Христос. Иоанн Златоустый в одном из своих писаний говорит: если

хочешь узнать, что такое человек, не обращай взор к палатам царским, а подними

глаза к Престолу Божию— и ты увидишь человека, сидящего одесную Бога и

Отца.

Вот о чем нам говорит Воскресение: без Воскресения Христос телом лежал бы во

гробе, душой был бы пленником ада. Воскресением Он воссел одесную Бога и Отца,

и туда Он призывает нас поднять взор для того, чтобы видеть, что такое человек,

каково наше величие, к чему мы призваны. Вот о чем, в конечном итоге, нам говорит

воплощение, жизнь, Страстная неделя, крест, живоносный гроб, сошествие во ад и

Воскресение Христово: о человеке, о том, что человек значит для Бога и

как потенциально велик человек. Это нас призывает к тому, чтобы вырасти трудом,

подвигом или, вернее, открытостью Богу в такую меру, чтобы град человеческий

постепенно вырос в меру Града Божия, то есть стал так глубок, так широк,

так возвышен и так свят, что первым гражданином этого Града мог бы быть Иисус

из Назарета, Сын Божий, ставший Сыном Человеческим. Вот это наше призвание,

это— цель мироздания, это— надежда наша.

Эволюция образа Отца и христианская вера