Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Все люди призваны к тому, чтобы быть такими, как Христос, то есть
соединенными с Богом так, чтобы Он действительно, а не только аллегорически
стал нашим Отцом. Святой Ириней Лионский пишет: если мы действительно являемся
телом Христовым, то придет время в завершении времен, когда мы в Единородном
Сыне станем единородным сыном. В нашем единстве из общества отдельных
человеческих личностей мы станем единой человеческой личностью, человеком. В
другом месте он говорит, что Божии слава и прославление— человек,
выросший в полную свою меру.
В этом смысле мы можем видеть связь между Отцом, Богом, и нами, но ее можно
понять только в том случае, если мы знаем, что никто не знает Отца, кроме
Сына. Христос— единственный и совершенный Сын Своего Отца, и у
Него— такой Отец, Который— единственный— с нашей точки
зрения, не составляет «проблемы».
Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что
Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково
было Твое благоволение. Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына,
кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть
(Мф11:25—27).
Но это— Откровение не только в слове или в действии, но и в бытии. Мы
можем познать Отца и отношение между Отцом и Сыном только во Христе и через
Христа, если сами станем живой частью Тела Христова. Во Христе мы открываем
Отца, так как Он, Христос,— наш Брат и даже больше чем Брат, ибо Он стал
с нами одним. Благодаря этому мы и вступаем в отношения с Отцом.
Сейчас это означает для нас еще и надежду, наше эсхатологическое ожидание
исполнения времен. Но фактически мы действуем и думаем в трагической ситуации,
в которой мысли и понятия основываются на образах, возникающих в эмпирическом
опыте человека. В этих пределах мы можем что-то понимать об Отце посредством
нашего человеческого знания: в нем и через него мы можем что-то предугадать,
однако полностью постичь это мы еще не в силах, так как время для нас еще не
пришло.
В нашем сегодняшнем мире речь об отце идет с двух точек зрения: во-первых, в
связи с безотцовщиной в семьях, где отцов или уже нет, или никогда не было.
Там, где такая ситуация образовалась из-за войны, она— часть мировой
трагедии. Но гораздо трагичнее, если отец побыл недолго, только чтобы стать
отцом, но не остался, чтобы отцом быть. В мире много детей, у которых