Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
высохшие листья, отпадали. А уж что сказать о том, что с еврейского языка при
всех его изменениях в течение столетий Ветхий Завет был переведен на греческий
язык и оттуда на сотни языков, на которых люди говорят! И в каждом языке есть
особенности, которые нельзя передать простым словом.
Кроме того, когда читаешь, особенно Ветхий Завет, но и Новый, приходится
принимать во внимание то, что мы не привыкли к той культуре, в которой эти
события происходили. Первое замечание: отец Сергий Булгаков писал, что начало
книги Бытия до изгнания человека из рая— это рассказ на языке падшего
мира о том, что было до падения262.
Языка для передачи этого у нас нет. И все то, что говорится в этих первых трех
главах (Быт1—3),— это язык падшего мира, старающийся передать
события, о которых опытно никто уже не знал. Поэтому отец Сергий начало книги
Бытия называл не историей человечества, а метаисторией, то есть сверхисторией,
за краем истории. Это история в том смысле, что все это происходило, но мы не
знаем, что такое это, и у нас нет языка, чтобы передать эти события
на том языке, на котором они должны были быть выражены, если бы не было
падения.
И дальше: культура еврейского народа изменялась, изменялись образы и
картины. Мы часто читаем Писание, не особенно волнуясь о том, что то или другое
место нам кажется странным, непонятным. Я помню, как группе детей рассказывали
о Самсоне и Далиде, о том, как вся сила Самсона заключалась в его длинных,
никогда не подрезанных волосах (Суд16:16—19). И дети это воспринимали, ну
как магию, какое-то чудо, и все. На самом же деле и в древности, и позже
длинные волосы, которых никогда не касались ножницы, носили люди, которые всю
свою жизнь, всего себя посвятили Богу (Чис6:2,5). И пока Самсон был
богопосвященным человеком и нес знак этого, у него была неодолимая сила,
но когда он отдал себя во власть Далиды и та отрезала ему эти волосы в знак
того, что он больше не Божий, а ее собственность, вся сила ушла. Если бы мы так