мужества сразу полностью отречься от зла: «Господи, дай мне целомудрие—

но только не сразу!»263 И

когда мы читаем молитвы святых, я думаю, мы часто могли бы сказать: я не могу

этого сказать честно от себя.

Но что же тогда делать? Есть два выхода. Либо сказать: «Господи! Этого я

сказать от себя не могу и этого я Тебе не скажу. Прости меня за то, что я

неспособен сказать этих слов— слов прощения, или прошения об избавлении

от чего-то, что мне слишком дорого, или о даровании того, что меня так пугает!»

И второй выход— это пройти мимо слов и сказать святому: «Ты эту молитву

честно, правдиво сказал. Помолись Господу, чтобы рано или поздно я смог сказать

эти твои слова. Конечно, не с той глубиной, с какой ты их говорил, но правдиво.

Глубина придет в свое время. Она будет зависеть не только от повторения этой

молитвы, она будет зависеть от всего строя моей жизни, от моего возрастания во

Христе, но пусть это станет правдиво».

А затем в молитвах есть слова, которые мы очень легко повторяем, потому что

привыкли, что так к Богу обращаются, так с Ним говорят. Почти все молитвы

начинаются со слов «Господи», или «Боже», или «Владыко». Можно ли это сказать

правдиво, живя той жизнью, которой часто мы живем? Что значит «Господи»? Это

значит, что Он, объективно говоря, Господь, Хозяин моей жизни. Это я могу

признавать, но желаю ли я этого? Либо мы можем подразумевать: «Господи, я хочу,

чтобы Ты был хозяином всей моей жизни. Я еще не дорос до того, чтобы так было,

но Ты— избранный мною Господь, Ты избранный мною Хозяин». Тогда можно

сказать «Господи» не только потому, что Он объективно, неотъемлемо имеет полную

власть надо мной, но и потому, что я Его выбрал и хочу, чтобы эту власть Он

надо мной имел. И то же относится к слову «Владыко». Да, Он Владыка без моего

прошения, но когда я эти слова произношу, мечтаю ли я о том, чтобы Он овладел

всем, что во мне есть? Чтобы все, что я собой представляю или что у меня есть,

стало безраздельно Его достоянием, чтобы все было полностью пронизано Им?