Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
встречный-поперечный, является человеком, что Бог его призвал к бытию,
что он Богу значителен и дорог, что для него Бог отдал Свою жизнь, так же как
Он отдал Свою жизнь за каждого из нас?
Есть рассказ в житии одного святого, как строгий и благочестивый священник
молился о том, чтобы Бог наказал грешников. И Христос ему явился и сказал: не
молись так— Я умер за грешников. Так ли мы относимся к человеку?
Конечно, нет. Мы проходим мимо большинства людей, мы их не замечаем или
замечаем с какой-нибудь стороны, которая нам либо неинтересна, либо смешна,
либо опасна: он нам мешает, на нашем пути находится. Но видим ли мы в каждом
человека, которого Христос так возлюбил, что умер за него, не за нас только и
не за любимых нами, а за этого человека, каков бы он ни был, который нам чужд или
противен, отвратителен?
Что же сделать для того, чтобы возможно было установить связь между людьми,
начиная с тех, которые нам близки и дороги? Я сейчас не говорю о громадных
подвигах, но о том, как мы проходим мимо друг друга. Одна из причин, как мне кажется,
почему мы не умеем встретить человека, заключается в том, что мы или так заняты
собой, что не замечаем человека, или что каждый человек для нас представляет в
какой-то мере задачу или угрозу. Когда я был мальчиком, в трудных
обстоятельствах жизни ранней эмиграции, я переживал людей как опасность. Мне
казалось, что весь мир— это джунгли, населенные дикими зверьми, которые
все готовы меня растерзать, и единственная возможность прожить в этих
джунглях— стать бесчувственным, каменным. Только когда мне открылось
Евангелие (мне тогда было четырнадцать лет), вдруг у меня переменилось
отношение к окружающему миру. Я помню, как, прочитав первые страницы Евангелия
и пережив нечто, чего я никогда в жизни не переживал, я потом сидел некоторое
время и думал: «Если Бог так любит всех, то для того чтобы быть с Ним, я должен
быть готовым так любить людей, как Он, и что бы они мне ни сделали, я буду их
любить. Пусть они меня растерзают, пусть они меня отвергают, а я буду их