церковным, но и к светским наукам.

Поражает также смелость святых Отцов, их дерзновение: они не боялись ставить

самые трудные вопросы и искать на них ответы. Отцы Церкви всегда опирались на

своих предшественников, но никогда не ограничивались бездумным повторением

того, что унаследовали от прошлых веков. Даже если на обсуждение выносился

вопрос, уже неоднократно обсуждавшийся в прошлом, вопрос, по которому было

вынесено соборное суждение Церкви, Отцы были готовы в каждую эпоху

рассматривать его по-новому, под другим углом зрения, и подчас давали на него

новый ответ. Мнения одних Отцов уточнялись другими Отцами: это был непрерывный

творческий процесс, неотъемлемой частью которого являлось богословское

дерзновение.

Святые Отцы более всякого греха боялись впадения в ересь, однако этот страх

отнюдь не сковывал их. Было немало богословов, которые балансировали на грани

ереси или переступали через эту грань, но за порогом Церкви оставались, как

правило, лишь те, кто сознательно противопоставлял свое мнение соборному разуму

Церкви. Если же богослов, повинуясь церковному голосу, признавал свои ошибки,

Церковь возвращала ему всю полноту своего доверия. Поэтому, боясь ереси, Отцы

Церкви не боялись ошибок, зная, что infallibilitas (безошибочность) не

свойственна никому, кроме самой Церкви во всей ее полноте, и что сама Церковь

исправит всякую их ошибку и восполнит всякую неполноту.

Таким образом, можно говорить о том, что Отцом Церкви является тот богослов,

который, обладая личной святостью и храня верность Преданию Церкви, в то же

время говорит на языке, доступном его современникам, не боясь отвечать на

жгучие вопросы современности. Отец Церкви все свои богословские суждения

сверяет с мнением Церкви, ориентируясь на церковное Предание как главный

критерий истины. Верность Преданию, однако, вовсе не означает слепого

копирования того, что уже было сказано прежде: напротив, Отцу Церкви нередко

приходится рассматривать проблемы, которые до него никем не рассматривались, но