Нему приходим большей частью со своими заботами, со своими тревогами, со своими

проблемами. Мы не приходим в первую очередь к Богу, а приносим Ему самих

себя. Может быть, то, что я говорю, кажется несколько странным, но мы

приходим к Богу со своими проблемами, со своими задачами, со своими мечтами,

желаниями, страхами, а к Нему ли мы подходим? Часто, когда мы молимся Богу или

о Нем думаем, Он бывает для нас только источником возможной радости, возможного

спасения. Но хотим ли мы Его встретить, Каким бы Он ни был? Как Судью, как

Спасителя, Кем бы Он ни был? Хочу ли я Его встретить во что бы то ни стало? И в

результате этого между нами и Им стоит преграда, и эта преграда— я сам:

мои заботы, мои страхи, мои мечты. Он для меня является только источником

спасения или страхом наказания. Можем ли мы после этого думать о живой, настоящей

встрече между Богом и нами? Потому что встретить можно только того, для кого ты

весь открыт и кого ты хочешь увидеть и познать, какой он есть, какой бы он ни

был. Это очень важно.

В книге Откровения есть место, где говорится от имени Христа: Я стою у

двери твоей и стучу (Откр3:20). Слышим ли мы этот стук? А если

слышим, то не отзываемся ли мы на этот стук так, как отзываемся на стук в дверь

чужого человека, когда заняты чем-то, что для нас важно? Не отвечаем ли мы Ему:

мне сейчас некогда, подожди, приди в другой раз, сейчас я занят, сейчас моя

душа полна до края, и мне нет места ни для какой капли чего бы то ни

было— ни радости, ни горя, ни суда, ни встречи. Со мной случилось горе, я

весь в этом горе потонул, ко мне пришла радость несказанная, и эта радость так

меня заполнила, что мне не до Тебя. О, мы так не выражаемся, конечно, но

фактически мы так поступаем. Ему места нет в этот момент. Мы слишком заняты

чем-то, что всю нашу жизнь заполняет. И конечно, тогда встреча делается

невозможной. Господь стоит у двери и стучит. Он не обязательно стучит каким-то

мистическим образом. Разумеется, если бы мы вдруг услышали стук в дверь,

который ни на что не похож, и знали бы, что так стучит только Бог, мы