для меня в свое время были очень значительны.

Откровение о Боге говорит: «Бог есть любовь»,

«Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин4:8; 1:5).

Как трудно нам, людям, согласиться с этим. Трудно потому, что и наша личная

жизнь, и окружающая нас жизнь всего мира свидетельствует скорее об обратном.

На самом деле, где же этот свет любви Отчей, если все мы, подходя к концу своей

жизни, вместе с Иовом в горечи сердца сознаем: «Лучшие думы мои, достояние

сердца моего разбиты. Дни мои прошли; преисподняя станет домом моим… Где же

после этого надежда моя?», и то, что от юности тайно, но сильно искало сердце

мое, «кто увидит?» (Иов17:11—15).

Сам Христос свидетельствует, что Бог внимательно промышляет о всей твари, что

ни одна малая птица не забыта Им, что Он заботится даже об убранстве травы и

что о людях Его забота еще и несравненно большая, настолько, что «У нас и

волосы на голове все сочтены» (Мф10:30).

Но где же этот внимательный до последней мелочи промысел? Все мы подавлены

зрелищем неудержимого разгула зла в мире. Миллионы жизней, часто едва

начавшихся, прежде даже чем достигнуто самое осознание жизни, с невероятной

жестокостью вырываются.

Итак, зачем же дана эта нелепая жизнь?

И вот жадно ищет душа встречи с Богом, чтобы сказать Ему: зачем Ты дал мне

жизнь?.. Я пресыщен страданиями; тьма вокруг меня; зачем Ты скрываешься от

меня?.. Я знаю, что Ты благ, но почему Ты так безразличен к моему страданию?

Почему Ты так… жесток и беспощаден ко мне?

Я не могу Тебя понять.

Часто у нас чувство, что мы окружены искушениями, опасностями, мы исполнены

страха и смятения и кричим к Господу: Господи, приди! Где же Ты?! И Господь

молчит. Есть ли какой-нибудь на это ответ? На следующей странице книги отца

Софрония мы находим нечто вроде ответа из жизни старца Силуана.

Жил на земле человек, муж гигантской силы

духа, имя его Симеон. Он долго молился с неудержимым плачем: «Помилуй меня», но

не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его

истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: «Ты неумолим!» И когда с этими

словами в его изнемогшей от отчаяния душе еще что-то надорвалось, он вдруг на

мгновение увидел живого Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой

силой, что, если бы видение продлилось еще мгновение, он умер бы. После он уже