что смерть нас не коснется, а в том, что мы уже— за пределом разлуки от Бога,

за пределом разделения от людей, и что мы на земле, как община любви,—

эсхатологические свидетели, свидетели Царства, которое будет, которое уже есть

тайна Бога, ставшего всем во всем и во всех (1Кор15:28).

Ответы на вопросы

Значит ли, что отсутствие Бога есть отсутствие бытия? Можно ли сказать,

что одни войдут в вечное блаженство, а другие будут вечно страдать от

отсутствия Бога?

На первую половину вопроса я отвечу, заменив слово «бытие» словом «жизнь»:

отсутствие Бога— это отсутствие жизни. Можно существовать вещественно,

физически, но быть мертвым среди мертвецов, погаснуть душой, быть в числе тех,

кто никогда не ощутил биение жизни, ее творческий напор, в конечном

итоге— тех, кто никогда не заметил, что полнота жизни называется любовь и

что любить— это отдать свою жизнь. Я не хотел бы возвращаться к тому, о

чем уже говорил, но думаю, что важно понять: на языке Писания и в опыте Церкви

любовь— не чувство, не эмоция— это степень жизни, полнота, которая

способна отдаваться бесстрашно.

Что касается вечного блаженства (вопрос об этом ставят часто), то, я думаю,

на него нет исчерпывающего ответа. Мы, скорее, имеем право на все надеяться,

чем высказывать непоколебимые убеждения по этому поводу. Существует

мнение, что все спасутся; я думаю, об этом нельзя говорить как об «уверенности

веры»: можно лишь считать это «уверенностью надежды». Мы можем с надеждой

ожидать всего от бесконечной и неисследимой Премудрости Божией, мы не знаем

путей Божиих. Мы не знаем, как Он, взявший на Свои плечи бремя, тяготу всего

мира, сумеет в конечном итоге привести нас к вечности.

Тема последнего Суда представляет определенные трудности. Часто мы

воображаем его как повторение частного суда. Каждый из нас вновь предстанет перед

Богом, и в напряженной, драматической ситуации будет произнесен окончательный

приговор. Но обязательна ли такая картина? Нет ли коренной разницы между

частным судом и Страшным судом? Не предстанут ли на последний Суд перед лицом

Божиим целые страны и народы— в своей славе, но и, вероятно, несомненно,

в своем позоре? С другой стороны, когда все человечество встанет перед Богом,

один из нас, людей, будет Человек по имени Иисус из Назарета. Он называет

Себя— Братом нашим, Он— один из нас. Если Он— наш Судья, то

Он же— и наш Защитник. Его крест не есть ли, по слову одного из Отцов,