он говорил о сердце в том смысле, в каком это слово употреблялось в древности

святыми отцами: это самое наше нутро, наша способность всем существом, а не

только головой, воспринимать истину о Боге и общаться с Самим Богом. А когда он

говорит, что ум является слугой, он имеет в виду, что познавать Бога, познавать

истину, жить этой истиной мы можем всем нашим существованием, но порой должны

уметь выражать эту истину умственно, чтобы возможно было ее передать.

Недостаточно иметь в себе опыт о Боге, знание о Боге, чтобы уметь передать это

другому человеку: нужны порой слова, нужны порой образы.

Святые не нуждались в словах. Люди, встречавшие святого Серафима Саровского,

не прислушивались только к его словами, слов-то было не так много, но они

вглядывались в его образ и видели, как сияет Божественная благодать в его

глазах, как сияет его лик, как он весь пронизан благодатью Божией. Я вам цитировал,

кажется, и рассказ о трех странниках, как один из них сказал подвижнику, к

которому они пришли: «Мне не нужно тебя ни о чем спрашивать, мне достаточно на

тебя глядеть».

Поэтому, с одной стороны, мы должны воспринимать Бога, Его познавать всем нашим

нутром, всем нашим существом, даже телесно. Ведь когда мы причащаемся Святых

Тайн, когда нас крестят, когда мы миропомазываемся, когда принимаем участие в

различных таинствах Церкви, то самая плоть наша, тело наше освящается и

принимает участие в богопознании. И ум должен вглядеться в то знание, которое

мы воспринимаем всем нашим существом, и в той мере, в какой способны, мы должны

это знание осмысливать и, когда потребуется, быть в состоянии передать словом.

И не только словом, потому что Церковь не только в словах выражает свою веру.

Вы знаете, как Церковь себя выражает: она выражает себя в иконах, в

богослужебном пении, в молитвах святых. Молитвы ведь являются не богословскими

выкладками, а криком живой души, которая познала Бога и с Ним общается. В этом

отношении ум и сердце играют одинаковую роль. И однако, роль ума служебная: он

должен выразить то, что познало все наше существо, и не только наше личное