Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Мне кажется, нам следует научиться воздерживаться и не произносить
суждения— ни о других, ни о самих себе. Сказав «тот, кто заслуживает ад»,
мы кого-то осуждаем (порой самих себя), и нам представляется, будто такое
суждение благородно и справедливо: будто мы знаем достаточно, чтобы вынести
такое суждение. Это не так. Мы, может быть, достаточно знаем собственное
недостоинство, но недостаточно знаем пути Божии, Его мудрость и Его милосердие.
«Я заслуживаю ад»— фраза, которую я считаю богословски ложной: она
предполагает право судить— право, принадлежащее Одному Богу. Что касается
знания ада— нам известно, что некоторые святые пережили этот опыт, но кто
из нас посмел бы сказать подобное о себе? Когда мы говорим об «аде»
человеческой жизни, об «аде» в обществе, о «кругах ада» на земле— мы
говорим все-таки не об аде. Ад (даже оставляя в стороне образ полного,
радикального отсутствия Бога)— момент, за которым нет ничего, это
предел пути, который можно бы обозначить словом Достоевского: «Слишком поздно!
Теперь я все понял, я прозрел, я бы сделал все, что надо,— и я
обнаруживаю, что слишком поздно: поздно любить, поздно понимать, поздно
действовать»46. В этом и
будет трагедия ада, но этого мы не знаем в жизни, в жизни не бывает «слишком
поздно». Пока мы живы телом, пока есть дыхание жизни в нас, пока смерть не
пожала нас— есть и будущее: один жест, одна мысль могут изменить и
преобразить жизнь. Мне вспоминается случай из жизни Cur d’Ars47: к нему однажды пришла женщина в
отчаянии, так как ее муж покончил с собой, бросившись в реку. Он попросил
подождать, пока он помолится, затем подозвал ее и сказал: «Утешься, между
мостом и водой он пожалел о своем поступке». Порой достаточно «мгновения ока»:
один вздох может все изменить.
Если смерть— единственная подлинная мера жизни, то есть нечто
благое для человека, почему Библия говорит, что она— проклятие, следствие
греха? Разве Адам и Ева не изначально должны были умереть?