Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
философия их времени не могла еще ответить. Но на эти вопросы наука и философия
дальнейших времен начали находить или нашли ответы. Он упомянул тогда
арианство; Арий разбился на вопросе: как Бог мог стать человеком, как мог
Вечный стать частью времени, как Бесконечный мог ограничиться плотью? Для него
это было непонятно, и только много столетий спустя вопросы о вечности и
времени, о бесконечности пространства и ограниченности пространства были
поставлены по-новому наукой. В XIXвеке они были поставлены совершенно
по-новому, и если бы Арий жил в это время, он не споткнулся бы на этих
вопросах. То же самое можно сказать о целом ряде других проблем.
Философия тоже ставила вопросы, на которые в тот момент не имела ответа и
мимо которых вера должна была пройти, потому что она была основана на другом
опыте. Но в разные времена философия, углубляясь в опыт христианской веры,
начинала приобщаться к вере и отнимать у еретиков самую основу их недоумений.
Мы видим, что в течение всей истории вставали перед человеком вопросы,
рождавшиеся оттого, что он своим чувственным опытом и своим мышлением
погружался в окружающий его мир, который, с одной стороны, открывал ему истины
о Боге, а с другой— закрывал ему понимание некоторых вещей. Таким
образом, все, что составляет нашу жизнь, вещество, которым мы окружены, наши
зрение, слух, обоняние, все наши чувства, которыми мы воспринимаем мир, могут,
с одной стороны, нам раскрывать этот мир все глубже и глубже и вести нас к той
глубине, где может раскрыться тайна этого мира, а попутно нам раскрывают тайны
о Самом Боге. И с другой стороны, философия или просто человеческое мышление
перед нами раскрывает целый мир понятий.
О науке и вере я не способен говорить, потому что у меня нет достаточного
знания современной науки. Я когда-то учился науке, но это было так давно, что
то, чему я учился, сейчас, вероятно, считается детским лепетом. Я был учеником
профессора Кюри лет шестьдесят пять назад. Помню, на последней своей лекции он
нам сказал, говоря о материи: «Однако атом никогда не будет раздроблен». С тех