Как стать живым, «ожить из мертвых», когда нет хороших корней, когда

знаешь только человеческую злобу? Как найти любовь Божию, когда не знал

материнской любви и место матери занимала личность скорее отрицательная?

Я хотел бы сказать две вещи. Первая (повторюсь): подобная ситуация—

как раз предмет коллективной ответственности. Да, возможно, отца, матери

недоставало, и те, кто был призван их заменить лаской и любовью, возможно, были

жестоки и не способны давать. Но куда смотрели окружающие? Что делали

соседи, друзья, школа, приход, что делала Церковь? Вот где наша коллективная

ответственность. И эту ответственность можно пронести: есть множество

случаев, когда оставленные близкими люди находили любящее сердце, которое

открыло им, что можно встретить любовь и, значит, можно жить.

Но есть и личная сторона— и тут, думаю, я обращаюсь к человеку с

призывом вырасти в героическую меру. Принять свое прошлое, принять бросивших

нас родителей и тех, кто их недостойно заменил, не сумев полюбить нас, можно

через прощение. Но прощение надо понимать несколько иначе, чем это делается

обычно. Слишком часто мы считаем, что простить означает «забыть»,

«зачеркнуть», «навсегда изгладить» какое-то событие. Мне думается, это не так.

Прощение начинается гораздо раньше, оно не устояло бы, если бы речь шла просто

о том, чтобы «зачеркнуть» нечто. Прощение начинается в момент, когда человеку,

который всей своей тяготой, своей жестокостью, своей безответственностью

раздавил нас, мы говорим: «Я тебя принимаю. Я тебя принимаю, я тебя беру

на свои плечи, как Христос взял крест. Я тебя принимаю, каков ты есть, как

крест, на котором я, быть может, умру, но тогда получу право сказать: Отче,

прости ему, он не знает, что делает». Прощение начинается в момент, когда я

принимаю виновного, ничего не требуя, не говоря ему: я тебя отброшу, если ты не

переменишься, не спрашивая его: переменился ли ты достаточно, чтобы заслужить

мое прощение? Мы можем взять на себя— словно крест, который нес Христос,—

тяготу тех, кто раздавил нас, и на этом пути к Голгофе, через наше соучастие в