указывают на твою близость к Богу. Есть довольно много примеров из жизни

святых, когда человек прельщался и шел не по тому пути, и именно потому, что он

пошел не по тому пути, он постигал какую-то линию вещей и увлекался. В житии

одного из киево-печерских подвижников есть рассказ о том, как он возгордился,

отказался остаться в общежитии, ушел самовольно в затвор и соблазнился: под

действием злого духа он стал понимать и излагать потрясающим для других образом

Ветхий Завет и совершенно забыл все, что относится к Новому Завету54.

Так что можно в этом смысле заблудиться. И сказать: «Не может быть, чтобы не

Бог его учил,— смотрите, как он глубоко понимает эти истины»— это

не критерий. Критерием в области душевной, пожалуй, всегда может служить

смирение. Оно не бывает от темных сил. И помимо чисто душевной стороны отцы

Церкви, особенно на Афоне в XI—XIVвеках, развили целую систему критериев

физических; все, что мы читаем в связи с Иисусовой молитвой о центре внимания и

так далее,— это критериология телесная.

Значит, и вся физиология, в том числе вегетативная нервная система,

участвуют в молитвенном делании?

В какой-то мере может помогать вегетативная нервная система. Опять-таки, как

все тварное, она не может создавать нетварное. Если духовная жизнь— это

встреча с Богом, жизнь с Ним, то она может создать благоприятные условия для

встречи, но не саму встречу. Скажем (я вам сравнение даю, потому что мыслю

больше сравнениями), если вы хотите слышать, что человек говорит, вам надо

самому молчать, но от собственного молчания вы ничего не услышите, если он не

заговорит. И в этом смысле наш душевный строй может помочь в духовной жизни, но

не может ее создать, так же как и физическое состояние успокоенности,

стройности подготавливает почву для молитвы, но не есть сама молитва. Феофан

Затворник в одном из своих писем говорит, что надо быть как хорошо натянутая

струна на музыкальном инструменте. Если ты недостаточно натянут и по тебе

царапают— никакого чистого звука ты не издашь, если ты перетянут и по