использовать все его силы для выздоровления— всю его психическую силу

возбудить, порой возродить. Просто профессионально неразумно было бы сказать:

«Меня интересуют твои мышцы и кости, а что там делается внутри— нет»,

потому что все больше и больше видно, какую громадную роль в болезни играют

душевные состояния.

У постели умирающего встают вопросы: почему? что делать? Кто-то чувствует

себя обузой для родных, с другой стороны, есть молодые (и не только молодые)

люди— добровольные помощники, например, в хосписах…

Мне думается, что болезнь и страдание нам даются от Бога для того, чтобы мы

могли освободиться от такой привязанности к жизни, которая нам не дает

возможности глядеть в будущее с открытостью, с надеждой. Если бы все было

совершенно, то у нас не хватило бы духа отойти от этого совершенства. Но ведь

то совершенство, которое у нас есть на земле, так далеко от той полноты,

которую мы можем получить в Боге!

И мне кажется, что людям, которые болеют долго, надо помочь в двух вещах.

Во-первых, в том, о чем я только что сказал,— помочь осознать: меня Бог

сейчас освобождает от плена, дает мне возможность не привязываться к жизни,

которая так мучительна, болезненна, дает мне возможность глядеть в другую

сторону— в сторону, где больше не будет ни боли, ни страдания, ни страха,

где распахнется дверь и я окажусь перед лицом Самого Спасителя Христа, Который

Сам через все это прошел. Ведь Христос Своей доброй волей вошел в жизнь, где

царствует смерть, и страдание, и потеря Бога, и путем нашей смерти, как бы взяв

на Себя всю нашу человеческую природу и смертность, вернулся в область

Божественной вечности— это единственный путь, который нас высвобождает от

всего того, что нас делает пленниками, рабами.

А второе (и это мне кажется очень важно): когда мы тяжело болеем или идем к

смерти, окружающие о нас заботятся, и часто болеющий человек переживает душой о

том, что стал обузой для других. Вот в этом болеющего надо разубедить.