пути к общению, есть таинственный путь передать непередаваемое, то, что

невозможно выразить. Любовь, нежность, сострадание, но также веру и

непоколебимую уверенность— все это можно вложить в жесты и прикосновения,

в то, как мы обращаемся с телом.

Нам приходится иметь дело не только с больным ребенком, но и с теми, кто в

горе окружают его. Вместо того чтобы погрузиться в печаль, отдаться ее

всепоглощающей и разрушительной власти, они верой должны познать, что участвуют

в таинстве, в ситуации, где кончается человеческая сила и властно вступает

Божественная Сила, созидая Царство, в котором каждый ребенок (а все мы—

чьи-то дети) участвует так или иначе в тайне Господа Иисуса Христа, родившегося

в этот преходящий мир, чтобы умереть и через Свою смерть открыть нам

несокрушимую вечную жизнь.

Перед лицом страдания

Перед лицом страдания57

Я собираюсь говорить сейчас о страдании, но не с философской точки зрения,

не о его связи со злом, я буду говорить именно о том, как быть, когда перед

нами встает страдание как факт. В своем выступлении я буду обращаться к тому

опыту, который накопился у меня на протяжении многих лет в самых разнообразных

ситуациях, когда мне постоянно приходилось иметь дело со страданием людей,

подходить с вниманием к нему. Я работал в госпиталях, в мирное время и во время

войны, около четырнадцати лет. Мне пришлось столкнуться со страданием во время

войны, не только занимаясь полевой хирургией, но и общаясь с солдатами, которые

страдали, затем мне пришлось иметь дело с человеческим страданием в качестве

священника. И, как каждый из нас, я вынес какой-то опыт страдания из собственной

жизни.

Первое, что я хотел бы подчеркнуть: выносить опыт, делать заключения из

страдания других людей вполне оправданно, но вместе с тем в этом есть некоторая

двусмысленность. Это оправданно, потому что если вы связаны с людьми

привязанностью, дружбой, если для вас много значит то, что они стоят плечом к

плечу с вами, как товарищи по оружию, если вас глубоко трогает тот факт, что

они вверили вам свое тело, свою цельность, свое будущее, свою жизнь и смерть,

то между вами есть уровень взаимопонимания: оно коренится в доступном нам

сострадании. Но сострадание не есть страдание, оно не значит, что мы несем

чужую боль так же, как сам страдающий, наравне с ним. Сострадание означает, что

мы страдаем вместе с ним, и это положение более сложное. Если у вас есть собственный