Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
точке пространства и времени, которую называю будущим, той минуты, которую я
претерпеваю сейчас, уже не будет. Так зачем же мне проживать совокупность
вспоминаемого прошедшего и воображаемого будущего, собранного в напряженный и
невыносимый настоящий момент?
И кроме того, большую роль в терпении страдания играет осмысленность. А
смысл может быть очень разного уровня: например, у нас хватает выносливости,
когда мы действительно стремимся к чему-то, когда что-то важно для нас. Тогда
мы все забываем и делаем то, что для нас важнее, чем наша боль, наш комфорт,
даже покой. И мы ведь постоянно что-то терпим, всякие мелкие неудобства, когда
действительно стремимся достичь чего-то. Я не говорю о великих примерах, о
стоиках, но все, что в духовной жизни мы называем аскетизмом, означает
«тренировка»— и очевидно, что тренировка предполагает, что я буду
принуждать себя изо всех сил, до предела своих возможностей отказаться от
одного и делать другое. Бегун должен отложить временную лень, преодолеть
усталость и прийти к каким-то результатам, в противном случае, если он не
делает это настойчиво, он никогда не разовьет свое дыхание и мускулы. Это
относится ко всем формам жизни. Мы постоянно, даже не сознавая того, находимся
в состоянии аскетической тренировки. Эта ситуация становится проблемой, когда к
ней примешивается нравственное или физическое страдание, и тогда нам приходится
оценить некоторые моменты. Готов ли я сразу сдаться, что бы ни встретилось на
моем пути? Готов ли я к поражению? Неужели мне недостает чувства собственного
достоинства, чтобы противостать?
Я не хочу сказать, что можно построить настоящую внутреннюю жизнь, прочную и
полноценную, на гордости, но на чувстве собственного достоинства— да,
можно. И порой даже предполагаемое страдание может быть побеждено этим чувством
достоинства. Помню, во время освобождения Парижа мне предстояло пересечь
совершенно пустой мост. Вся беда была в том, что на другом его конце стоял
пулемет,— собственно, поэтому-то мост был безлюдный. Но идти надо было. И