нас, потому что в каждое мгновение я был страдальцем и имел божественную власть

простить. Теперь я не страдаю. Но те люди, которые причинили нам столько

нравственной боли и физического страдания, стоят перед Богом. Когда-то они

станут перед Его последним Судом, и когда я молюсь о них, я чувствую, что не

могу больше молиться с уверенностью, что Бог меня слышит, потому что я больше

не страдаю. Я ничем не могу доказать Богу, что моя молитва искренняя, что она

идет из глубин». Вот человек, который встретился со страданием и сумел подойти

к этой встрече творчески: это стало возможным, потому что в его подходе

было достаточно крепости, чтобы зло было сведено на нет, хотя боль, страдание

остались. Один из наших епископов, погибший в сталинское время, сказал: «Для

христианина— привилегия умереть мучеником, потому что только мученик

сможет в день Суда встать перед судным престолом Божиим в защиту своих

преследователей и сказать: в Твое имя и по Твоему примеру я простил их, Тебе

больше нечего взыскать с этих людей!» Это до конца творческий подход к

страданию, и на уровне страдальца, и на уровне зла, которое не равнозначно

страданию.

И поскольку эти дни мы посвятили тому, как обнаружить Бога в нашей жизни, в

человеческих взаимоотношениях, во внешних обстоятельствах жизни, я хотел бы

коротко рассказать вам еще об одной женщине, моей сверстнице, которая умерла от

рака груди. Она была женщина очень простой и непосредственной веры. Когда обнаружилось,

что у нее острая форма рака, который, вероятно, убьет ее за довольно короткий

срок, и что можно попытаться применить лечение, хотя успех маловероятен, она

стала лечиться, потому что считала, что Бог, как говорит Писание, создал

лекарство и врача (Сир38:1—15) и совершенно законно ей лечиться. Лечение

не помогло, и постепенно она стала умирать. У нее сделались язвы, затем

глубокие раны, и в конце концов болезнь разъела ребра, так что были видны

легкие. На протяжении всего этого времени эта женщина с невероятной простотой

веры и невероятным мужеством, родившимся из ее простой веры, говорила: «Я не