показаться слишком страшной человеку, но я помолился бы: Господи, Ты Свою жизнь

отдал для того, чтобы спасти этого человека,— спаси!

Как должен священнослужитель помочь близким умирающего, которые, может

быть, не вполне церковные люди?

Я думаю, что надо подарить им как можно больше своего времени. Нельзя прийти

«профессионально», с ними поговорить и уйти. Надо прийти и с ними побыть, и

дать им возможность просто говорить на житейские темы (часто, когда у человека

перед глазами страх, ему хочется поговорить о пустяках). А постепенно ты

сможешь обратиться к основной теме: да, жизнь течет, жизнь продолжается, а в

сердцевине жизни происходит что-то очень серьезное,— и происходит это и с

вами, и с дорогим вам человеком, который умирает… И говорить надо в первую

очередь о том, что любовь не может быть побеждена смертью, чтобы никогда никто

не смел говорить «мы друг друга любили», а только «мы друг друга любим во

веки веков». Я это говорил несколько раз на похоронах: не говорите «мы любили»,

говорите «мы любим друг друга», потому что человек уходит в вечность,

содержание которой— любовь и ничто другое. И вы можете врасти в эту

вечность тем, чтобы в вас любовь не только не умирала, но углублялась,

утончалась, делалась более светлой. А для того чтобы это случилось, подумайте:

что вас от этого человека отделяет, что в течение многих— или немногих—

лет, которые вы провели вместе, являлось как бы тенью в этой любви. И спешите

разрешить все существующие проблемы: трудности характера, неприятности,

озлобление, раздражение, мало ли что бывает между людьми в течение

жизни,— бывают и очень серьезные проблемы. И продумайте, что у вас на

совести (или у него, у нее может быть на совести), что между вами стоит

преградой к тому, чтобы любовь ликующе текла между вами. И эти проблемы

разрешайте не каким-то «деловым» образом, не приходите со словами: «Теперь

давай продумаем наше прошлое, с тем чтобы наше настоящее стало чисто и светло»,

а постепенно, разрешая одну проблему за другой.