Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
священника— учительский, умственный. Это тождество между овцой и
пастухом, между человеком спасаемым и тем, который кричит ему: «Я знаю
путь— только послушай», в какой-то мере было утрачено. Я говорю «в
какой-то мере», потому что есть на Западе дивные пастыри, но в целом такое
отношение к пастырству западные люди находят в православии с изумлением.
Дальше я хочу продолжить анализ различий между православным Востоком и
католическим и протестантским Западом, в результате которых Запад
заинтересовался православием. И я хочу сказать нечто о нашем отношении к жизни
в отличие от западного. В настоящее время и уже довольно давно на Западе
центральное устремление— это устремление к тому, чтобы человек мог жить
свободно, творчески, плодотворно, но очень лично: сознание блага страны,
сознание целостности и последовательности исторического процесса очень
ослаблены. И то, что поражает западных людей в нас, русских, и, в частности, в
православном подходе к жизни, это целеустремленность и сознание, что жить без
смысла— нельзя, что можно жить только ради чего-то и направляя все свое
усилие, весь упор своей жизни куда-то.
Впервые это мне стало совершенно ясно, когда я встретился с Евангелием и
вдруг обнаружил, что ключ всей жизни— в Боге, что можно строить жизнь
только вместе с Богом. Бог так просторен, так глубок, что Его пути превосходят
всякое наше понимание и требуют от нас, чтобы мы себя как бы переросли. Просто
жить человеческими, добрыми отношениями, просто строить общество, в котором
человеку жить неплохо или даже хорошо,— недостаточно; надо жить так,
чтобы град человеческий стал градом Божиим.
Это один из вкладов, который мы, русские, можем сделать в жизнь того Запада,
который нас принял с большой любовью, дал нам возможность жить, расти, творить,
приобретать знания, стать полезными гражданами вселенной, но который требует,
чтобы кто-то его окликнул, чтобы кто-то ему сказал, что жить для себя— нельзя,
жить для ближнего, если он только земное существо,— мало. Надо видеть в