Лет двенадцать назад случилось в городе К. необыкновенное происшествие, которое, для славы Божией, я излагаю просто, без всяких прикрас и изменений.

Жена чиновника, молодая женщина К. М., от природы слабого здоровья, всегда после родов была так расслабленна и худа, что доктора предрекли ей - если она еще раз забеременеет и родит, то не перенесет этого и должна будет умереть. Но прошло немного времени, и она опять сделалась беременна. Бедная женщина очень переживала, боясь своего положения, и с великим страхом ожидала разрешения родов, как злополучного и неизбежного конца своей жизни. Еще более унывала и страдала она, когда видела перед собой трех прекрасных малюток, своих детей, которые должны были остаться сиротами. Она плакала без надежды отереть когда-нибудь горькие слезы.

В это время привезли в город чудотворную Калужскую икону Божией Матери. К.М. пошла в церковь (хотя она была лютеранка) и усердно со слезами молилась перед святым изображением Заступницы всех скорбящих, чтобы Она, единая наша надежда и Ходатаица перед Спасителем нашим, помогла ей удачно разрешиться от бремени. Женщина дала обещание, что если последует благополучное разрешение и она будет здорова, то примет православную веру. В удостоверение преданности и любви к Божией Матери она достала себе маленький образок чудотворной иконы и держала его у себя скрытно, не сказав об этом своему мужу, упрямому лютеранину.

Дав обещание принять православие, К. М. сделалась спокойнее, грусть ее уменьшилась, и она не с таким уже страхом ожидала рокового дня. Так протекло несколько месяцев, и наконец приблизилось время родов. К большому удивлению мужа и все знающих ее, она благополучно родила сына и стала поправляться, не чувствуя никаких особенно дурных последствий. В таком спокойном и безопасном состоянии она и не думала уже исполнить свое обещание Божией Матери - как вдруг, без всякой причины, занемогла, болезнь быстро усиливалась, она слегла в постель; лучший доктор Т. (немец) ее лечит, прописывает и дает лекарства, - не помогает; созывают консилиумы, на которые приглашают медиков Б. и Г. (тоже немцев), а больной все хуже и хуже; медики положительно сказали, что она должна умереть, что нет никакой надежды на выздоровление. В таком отчаянном положении вспомнила она свое обещание, зарыдала и говорит женщине, которая ходила за ее детьми: "Подай мне образ Божией Матери; он там спрятан, достань скорее и дай мне его". Та отыскала и принесла. Больная начала целовать его и обливать слезами; мужа не было дома, а когда он пришел, - больная настойчиво изъявила желание принять православную веру и стала просить его пригласить православного священника. Муж ужасно встревожился. "Ты с ума сошла, - говорил он ей, - я лютеранин, а ты хочешь быть другой веры, - это невозможно, нет, нет!" Умирающая плакала, умоляла, но упрямец не соглашался; он сказал об этом докторам и своим знакомым, которые все были лютеранами; те стали убеждать ее оставить безрассудное намерение и наконец решили, что она помешалась (это говорил мне сам муж ее). Между тем больная не переставала со слезами умолять его пригласить священника. Видя ее неотступное моление и горькие слезы, доктора посоветовали мужу позволить ей помазаться в православную веру, так как больная, как было видно по всему, не проживет и трех дней. "Все равно, - говорили они, - она умрет непременно, зачем же смотреть, как она плачет и убивается!" Муж согласился, в полном убеждении, что через два-три дня его жена будет лежать на столе. Пригласили всеми уважаемого протоиерея А.Б., который сперва наедине расспросил ее о поводе к ее обращению и о том, твердо ли она решилась принять православие и исполнять все постановления православной Церкви. Затем он научил ее главным догматам православной веры и на другой день помазал ее святым миром, после чего исповедал и причастил ее Святых Таин. Страдалица была так больна и слаба, что лежала неподвижно, не могла сама повернуться и приподняться на постели, несколько дней не принимала никакой пищи и не имела сна, но когда священник спросил, может ли она повторять за ним молитву: "Верую, Господи, и исповедую...", то больная сама приподнялась на постели и всю молитву за священником проговорила внятно и твердо. После причастия она заснула и спала довольно долго; а проснувшись, приняла немного пищи, пульс стал ровнее, и день ото дня она стала видимо поправляться и оживать. Удивленные доктора приписали это, конечно, счастливому кризису и объяснили по-своему такой исход болезни; муж же решительно возненавидел свою жену, и не проходило дня, чтобы он не устраивал самых возмутительных сцен в своей семье. Между тем больная вскоре совершенно выздоровела. Став православной не по одному лишь имени, она неопустительно ходила в церковь, соблюдала все посты, была кротка, смиренна и с терпением переносила суровое обращение своего мужа, который все более и более раздражался против нее и наконец прогнал ее от себя совсем; бедная должна была выехать в другую губернию к своему брату.

Такая жестокость и вопиющая несправедливость ее мужа, такое неверие к совершившемуся чуду и кощунство над Православием навлекли в конце концов на него праведный гнев Божий. Вскоре по отъезде жены, он занемог, помешался в уме и, по болезни, был уволен со службы. Замечательно в этом случае явление правосудия Божия: так как муж уверял всех, что "жена его сошла с ума" и при этом кощунствовал над православной верой, то Господь Бог отнял у него самого разум. Жена лишь только узнала об этом, немедленно возвратилась к нему, взяла его с собой в К. и там с истинно-христианской любовью и самоотвержением ухаживала за ним. Но он все более становился неспокойным и раздражительным, так что родные вынуждены были отвезти его в Москву и отдать в больницу, где он через полгода и умер.

Самовидец Х.

Исцеляющая сила молитвы

Молитва веры спасет болящего (Иак. 5, 15)

Блаженный Августин в книге о граде Божием (22, гл. 8) описывает чудесное исцеление одного больного, чему он был свидетелем, которое показывает, как сильна перед Отцом Небесным молитва праведного, возносимая от сердца сокрушенного и смиренного.

"По прибытии в Карфаген, - говорит блаж. Августин, - я и брат мой Алипий были приглашены остановиться в доме одного благочестивого и богобоязненного человека, по имени Иннокентий; к сожалению, мы нашли этого праведника страждущим от тяжкого недуга: вся нижняя часть спины его была покрыта множеством застарелых свищей. Врачи истощили свое искусство для исцеления болящего и, посредством мучительной операции, успели закрыть большую часть ран, но осталась одна такая жестокая и опасная, что старания их, в продолжение многого времени, оставались безуспешными. Наконец, после всех усилий искусства, врачи объявили, что остается или страдать безнадежно, или решиться на вторичную операцию. При этом слове больной ощутил такой ужас, что некоторое время не мог произнести ни одного слова. Его тяжкие страдания, его безотрадное положение сообщили всему семейству безутешную скорбь, так что казалось, будто мы были в доме умершего. Каждый день святые33 и между ними епископ города Узы приходили навещать болящего. Мы утешали его и убеждали не терять надежды на Бога, терпеливо и с упованием предаться в волю Его Промысла. Потом мы начали молиться. Когда, по обыкновению, мы преклонили колена и простерлись на земле, больной так стремительно сделал вслед за нами то же самое, что казалось, будто кто-то его вытолкнул с одра болезни. Невозможно пересказать, с какой горячностью, с какими слезами, с каким воплем и стенаниями он молился! Поистине удивительно было, как могло тело, почти уже умирающее, перенести все эти сильные потрясения! Я не знаю, молились ли другие, и не было ли внимание их поглощено столь необычным зрелищем; что касается меня, то я не мог опомниться и только тайно в душе моей говорил: "Господи! Если Ты не услышишь этой молитвы, то какая другая будет принята Тобою?" Ибо мне казалось, что и при дверях гроба молитва не могла быть возносима с большей горячностью. Когда мы окончили молитву, епископ преподал нам свое благословение, и мы разошлись, пожелав твердости и благодушия болящему, который, со своей стороны, просил нас навестить его на следующий день (назначенный для второй операции).

Так назывались христиане в первые века христианства.

Утром этого дня мы собрались к больному, по обещании врачи приготовили все для производства операции и разложили свои инструменты, взгляд на которые приводил всех присутствовавших в невольное содрогание. Те, которые имели больше твердости, старались успокоить и ободрить страдальца. Между тем врач снял повязки и с инструментом в руках искал рану, несколько раз рассматривал ее, щупал, но раны уже не было! На ее месте остался один плотно сомкнувшийся рубец. При этом зрелище все мы от изумления радостно воскликнули и со слезами благодарно прославили благодать и милосердие святого Промысла".

Бог требует в молитве не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души, и когда она возгласит угодное Ему, то получает все.

Христос дал нам образец молитвы, научая нас, что быть услышанным Богом зависит не от множества слов, а от бдительности души.