«...Иисус Наставник, помилуй нас!»

Поставив меня в дому мрачном и темном, где живет скрежет зубов и горе, он показал мне печь, горящую огнем и кипящую смолой. Какие-то страшилища

стояли у устья этой печи. Я взглянула во внутренность

печи и увидела в ней мать мою. Она была по шею в

огне, скрежетала зубами, горела огнем. Тяжкий смрад

разливался вокруг от червя неусыпающего.

Увидев меня и назвав дочерью, она воскликнула с

рыданием: «Увы мне, дочь моя! Страдания эти — последствия собственных дел моих. Воздержание и все

добродетели казались мне достойными посмеяния.

Я думала, что жизнь моя в сладострастии и разврате

никогда не кончится. Пьянство и объядение я не признавала грехами. И вот я наследовала геенну, подверглась этим казням за краткое наслаждение грехами на

земле. За ничтожное веселье расплачиваюсь страшными муками. Вот какую получаю награду за презрение Бога! Объяли меня всевозможные бесконечные

бедствия. Ныне время помощи! Ныне вспомни, что ты

вскормлена грудью моей! Ныне воздай мне, если ты

получила от меня когда-либо что-либо! Умилосердись

надо мной! Жжет меня этот огонь, но не сжигает.

Умилосердись надо мной! Меня снедает отчаяние в

этих муках. Умилосердись надо мной, дочь моя, подай

мне руку твою и выведи меня из этого места».

Когда я отказывалась это сделать, боясь тех страшных стражей, которые тут стояли, — она снова начинала вопить со слезами: «Дочь моя! Помоги мне!

Не презри плача твоей родной матери! Вспомни болезни мои в день рождения твоего! Не презри меня!

Погибаю во огне геенском».

Ее вопль извлек у меня слезы: я также начала стенать, испускать вопли и рыдания. Эти вопли и рыдания разбудили моих домашних. Они зажгли огонь

и стали спрашивать меня о причине столь громкого

стенания. Я поведала им видение мое. Тогда я избрала

путь жизни отца моего, будучи удостоверена, по милосердию Божию, какие муки уготованы для произволяющих проводить порочную жизнь.

Отечник

«Есть жизнь светлая, есть и муки вечные»

В конце прошлого века в Сергиевом Посаде проживали два друга, Николай Иванович Шабунин, заведовавший Лаврской аптекой, и некто Сергей Сергеевич