старецъ Симеонъ: какая ясность

взора, какое спокойствіе дугха! Нитѣни

какого-либо страха и смущенія: не только

безъ страха, но радостно идетъ онъ

въ открывающіяся предъ нимъ врата

вѣчности.

Нынѣ такъ часто слышится недовольство

жизнію, такъ кощунственно

и дерзко попираются ея дары и обязанности,

такъ легкомысленно и презрительно

разрываются самыя дорогія

и крѣпкія ея связи. „Не стоитъ жить,

жизнь надоѣла11,—не только говорятъ,

но даже пишутъ намъ самоубійцы.

Сколько развращенныхъ ученій должно

было пройти чрезъ эти несчастныя

головы и сердца, чтобы можно было

сказать эти слова безумія? Сколько паденій

въ жизни должны были испытать

эти люди, чтобы упасть наконецъ такъ

глубоко и непоправимо? Какая сила

должна быть у него, человѣкоубійцы

искони, чтобы омрачить такъ человѣка

и въ такую страшную петлю наконецъ

его затянуть?! Да ослабитъ Господь

хотя часть вины ихъ ужасной, да отыметъ

это безуміе отъ нашего вѣка несчастнаго.

II. Нѣтъ, братіе, великое и важное значеніе

имѣетъ жизнь человѣческая.

а) Прежде всего это драгоцѣнный даръ

небеснаго Отца. Его всеблагая воля была

— воззвать насъ изъ ничтожества и

дать намъ почувствовать это біеніе

жизни, это благо бытія. Этотъ расцвѣтъ

жизненныхъ силъ въ золотомъ

возрастѣ юности, это чувство бодрости

и здоровья, эта мудрая смѣна труда и

покоя,—сколько она одна, эта низшая

тѣлесная жизнь, даетъ намъ наслажденій

и радостей. Природа, точно одушевленное

существо, предъ нами то замираетъ,

то оживаетъ и дробится на